А нам проблемы не нужны.
В некоторых местах под насыпью есть небольшие тоннельчики, это чтобы вода не скапливалась и не подмывала пути. Их не видно ни хрена. А тем более не видно, что там. Или кто там.
Я как раз в кабине локомотива задрых. Привычка быть всегда впереди не позволяла ехать в вагоне, а место там есть – подложил ватник и отрубился. Поезд идет, движок бухтит на малых… так когда-нибудь и до дома доедем. Проснулся от выстрелов… не сразу понял, что произошло.
Схватил свой обрез из ручного пулемета, выпрыгнул из кабины, чуть лодыжки себе не сломал. Жесткое приземление разбудило окончательно, и я захромал к месту происшествия.
– Что, на…
Все молча расступились – значит, погиб кто-то.
– Обстановку кто сечь будет – Пушкин? По местам!
Андрюха.
Один из молодых. Парень из деревни, пришел на завод. Лучшее, что может дать наша деревня – бесхитростный, исполнительный, сильный как бык. Точнее, хитрость-то в нем была. Деревенская такая хитрость, когда после десяти минут разбора полетов хочется дать в морду. А как дашь такому здоровяку.
Тварь атаковала, когда они шли по путям. Она и валялась как раз на той стороне путей, в нескольких шагах от насыпи – по ней врезали из всего, что было, от ПКМ и до «Вепря-12». Какой-то гибрид ящерицы и обезьяны, не хочу смотреть даже. И явно опытная: она атаковала только одного, и атаковала в голову – чтобы атакованный не смог обратиться, иначе твари такое мясо ни к чему. Андрюха был парнем исполнительным и потому носил шлем, способный защитить от пистолетной пули – «Сферу» с титановыми пластинами, старую, но действенную. Тварь ее не смогла прокусить – но в атаке сломала шею и почти оторвала голову. После атаки она попыталась скрыться – явно рассчитывала на то, что люди убегут и оставят мясо ей. Видимо, это было не в первый раз, просто она не сталкивалась с сыгранными и хорошо вооруженными СОГ[48].
Вот так вот, Андрюха. Все ты делал правильно, но бывает и так – не свезло просто. Как я семье-то объяснять буду? А?
Перекрестился, сказал – заворачивайте. Пошел обратно к поезду.
А на следующий день мы набрели на анклав живых.
Как получилось так, что в Кирсанове, городе на востоке Тамбовщины, через который шел наш путь, остались выжившие? Да все, в принципе, то же, что и у нас, только в масштабе меньшем – решительные люди и оружие. Все.
Если немного отвлечься – почему такого не произошло по всей стране? Я вот тоже никак не могу понять, почему. Точнее – не мог. Я как-то раз вспомнил, как я совсем пацаном – в деревне, где я отдыхал летом – спорил с дедом Григорием. Я был из города и был демократ, а он был из села и был на сто один процент коммунист. А спорили мы относительно того, в чьих руках должна быть торговля – в государственных или в частных. Я доказывал, что в частных, потому что без частного интереса или всем будет пофиг, или будет воровство. Дед Григорий доказывал, что торговля должна быть в государственных руках, чтобы не было больших наценок, он как-то не мог уложить в голове – как это всем пофиг и как это воровство? Он не мог понять, как такое бывает – из общего воровать?
Наша страна воспитала особый тип человека – советского человека. Это полная противоположность американцу – если американец индивидуалист до мозга костей, то наш – общинник. Воспитал-таки СССР себе граждан – а потом дал дуба, а граждане остались. И они до сих пор на подсознании думают, что об их безопасности должен заботиться кто-то, государство в идеале, а не они сами. Причем бесплатно. А тот, кто покупает оружие – тот подозрительный, потому что безопасность обеспечит государство, а самооборона… это от своих, что ли, получается?
Вот и получилось так, что в критический момент слишком многие оказались беспомощными и до последнего сидели в своих квартирах и ждали помощи. Но это не только у нас, в Европе еще хуже. В Великобритании, например, любой предмет, которым ты самообороняешься, может быть приравнен судом к оружию, и ты можешь получить срок. Самообороняться нельзя. Надо принять позу эмбриона и ждать помощи от государства.
Только вот Тамбовщина – регион особый. Тамбовские в свое время Питер держали, это не шутки. Ижевск, кстати, тоже – у нас четырех воров в законе в девяностые убили…
Так вот, когда я увидел движение на вокзале – я поверить просто не мог такому. Еще меньше верилось в то, что почти половина из тех, кого мы видели, пацаны.
На станцию не пошли, встали на границе станции. Пулеметчики залегли за мешками с землей и гравием. Я спустился из кабины.
– Чо там?
– Гляньте. Позиции занимают.
Да… дела. Один на крыше залег. С другой стороны, силой прорываться – зачем?
– Флаг мне! – крикнул.
Подняли русский флаг и наш, удмуртский. Но дальше не пошли. Через какое-то время появилась на путях делегация. Два «калаша», два СКС, ружье – полуавтомат турецкий, кажется. Шпанята совсем еще. Младший, похоже, несовершеннолетний… хотя какие сейчас несовершеннолетние нахрен? Можешь оружие держать – уже совершеннолетний.
Я пошел по путям навстречу. Сом и еще один из наших пошли со мной.
Встали – в нескольких метрах
