Разбившись на небольшие группы, мы тихонько переговариваемся между собой. Своеобразная коктейльная вечеринка. Лиза-Джейн и Йохан вешают мне на уши лапшу о своих былых приключениях за спиритической доской. Я их не слушаю. Я гляжу по сторонам, отмечая, что даже дополнительно выставленный нами свет не смог пробиться в некоторые углы подвала.
А потом я обращаю внимание на Астрала и Бекс. Они стоят в стороне от остальных, у дверцы лифта, и разговаривают. Они далеко, и я не слышу слов, но Астрал стоит, прислонившись в стене, в такой позе, как будто клеит ее.
Как же, как же. Удачи, толстячок.
Опускается ночь. Бульвар Сансет залит огнями фар, ярким неоновым светом и прожекторами на высоких рекламных щитах. Мы с Бекс ждем, когда электронный светофор позволит нам перейти на противоположную сторону дороги к «Карнис», ресторану быстрого обслуживания, уместившемуся в желтом вагончике на обочине.
Нужно было сначала поесть, а потом уже нюхать кокс, но после сеанса столоверчения мне приспичило. Нужно было привести себя в норму и подзарядить свою самоуверенность, или браваду, зовите, как хотите. И теперь я вообще не хочу есть.
Бекс уверяет, что страшно ей совсем не было.
– В подвале было жутко, но эти, как их, Парапланеры… они просто хотят, чтобы ты написал о них книгу. У них у всех такие глаза, будто они пришли на прослушивание в реалити-шоу.
– Спасибо, – говорю я. – То есть я все-таки не сошел с ума.
Мы переходим улицу, и я добавляю:
– Если тебе не было страшно, почему тогда ты так притихла?
Она не отвечает и тихонько улыбается себе под нос.
– Странное дело, – выдает она, когда я повторяю вопрос. Мы поднимаемся на три ступеньки и заходим в «Карнис». – Я так смущалась! Обычно я так себя не веду.
Я не понимаю.
– С чего бы ты смущалась?
Пауза.
– Как зовут этого парня? В самом деле, что ли, Астрал?
В меня как будто воткнули раскаленные гвозди.
– Допустим… И что?
А Бекс смеется на это.
– Мне все тебе разжевывать надо?
Мы стоим перед окошком заказов внутри вагончика, и нас приветствует парень в фирменной футболке и кепке:
– Добро пожаловать в «Карнис», что будете заказывать?
Я не обращаю внимания.
– Да, Бекс, будь добра, разжуй.
– Ну хорошо, мне он понравился, доволен? Он милый хиппи.
Раскаленные гвозди разрывают мне селезенку, высвобождая поток желчи.
– Ты ведь шутишь, да?
– У него красивые глаза.
– Вы заказывать будете? – возмущается один из ребят в спортивных майках в очереди за нами.
– Да, – говорю. – Мне, пожалуйста, десять чизбургеров и десять картошек фри.
У Бекс лезут глаза на лоб:
– Десять, мне не послышалось?
– Ну да, – говорю я громко, не контролируя себя из-за наркотиков. – Если этого, оказывается, тебе не хватает, то надо поскорее набрать вес.
Атомная бомба разрывается в моей голове. Это глупо и стыдно, но я убегаю из вагона, выскакиваю на улицу и оставляю Бекс позади.
Я шагаю к перекрестку, чертыхаюсь вслух, чуть не пар валит из моих ушей. Вообще, как мне ни противно, это даже логично: если в анус тому же Закку Уайлду всунуть носос и надуть его, получится вылитый Астрал.
Я перехожу проезжую часть. Скрип тормозов. Возмущенные гудки.
Когда я ступаю на тротуар, мимо бредет безумная старуха – та самая, что и вчера, когда все на свете казалось возможным. Она смотрит на меня, как будто видит впервые.
– Я б на твоем месте… – начинает она и умолкает, заметив, что я так же безумен, как и она. Нет смысла читать проповеди тем, кто уже в твоем лагере.
– Джек! – слышу я крик с противоположной стороны бульвара. – Джек!
Я не для того уходил, чтобы Бекс бросилась меня догонять. Я уходил затем, что я всегда ухожу. Был период в моей жизни, когда я научился не делать этого – тогда я выслеживал членов уличных банд и брал у них интервью, и в меня не раз смотрело дуло пистолета и острие ножа. Но ведь это затевалось ради моего собственного благополучия. Серьезная социальная тема, чтобы заявить о себе как о серьезном большом авторе. Меня никогда не интересовали банды. Впрочем, меня никогда не интересовали фокусники, сожженные в Доминиканской Республике, люди, винящие бесов в гомосексуализме, анорексичные филипинки, убитые неудачным изгнанием демонов, – ни одна из проблем, о которых я вам тут рассказывал.
Меня никогда никто не интересовал, кроме Джека Спаркса.
Там, где у других людей находится сострадание, у меня – выжженная дотла дыра.
Прошлым летом моя жизнь сделала крутой поворот. С тех пор я был в разладе с собой, потому что выстроенная мной система перестала удовлетворять моим требованиям. Я понимал, что единственным способом отказаться от наркотиков станет написание «Джека Спаркса в погоне за сверхъестественным».
Вы не поймете, да я и не прошу вас понять. Я еще даже толком не объяснился с вами.
К тому моменту, как Бекс настигает меня, я заперся в ванной нашего номера.
Ее голос звучит в равной степени недоуменно и сердито:
– С каких пор ты бегаешь от меня? Что у тебя там, наркотики?
– Да, – отвечаю я, вынимая пакетик с двумя граммами из потайного кармашка в бумажнике. – И ты меня не остановишь.
– Боже! Что, вся реабилитация насмарку? Я же просто сказала, что он мне симпатичен, и вообще, какое тебе дело?
С помощью кредитки я отделяю чуть-чуть порошка от кокаиновой горки и рублю его над раковиной.
Я ровняю дорожки, а Бекс допрашивает меня из-за двери. Ее голос стихает, потом возвращается, еще более пронзительный, чем прежде. Все мое внимание сосредоточено только на порошке. Какое же облегчение – сосредоточиться на чем-то. В последнее время мои мысли так противоречивы, что я расклеиваюсь по швам. Я хочу запустить свой мозг в космос, а все остальное пусть догнивает на земле.
Две снежных взлетных полосы ждут меня на фаянсовой раковине. Я вынимаю из кошелька доллар и сворачиваю в трубочку.
Чудом мне удается разобрать крик Бекс:
– Джек! Да что с тобой такое?
Я ворчу, швыряю доллар в раковину и одним движением снимаю щеколду и распахиваю дверь. Кокаин остается за спиной. Бекс отступает назад и напрягается, ожидая любого развития событий. Ее страх отбивает у меня всякую охоту говорить обидные слова. Я хватаюсь за косяк и подбираю слова.
– Ты даже не помнишь, что случилось прошлой ночью, правда? – говорю я. Вижу, что застал ее врасплох, вижу неуверенность в ее глазах и добавляю: – Или ты жалеешь об этом?
Сначала мне кажется, что Бекс пытается припомнить, о чем я. Но дело не в этом. На самом деле она анализирует ситуацию и собирается с духом.
Наверное, я не только чувствую себя уязвимым, но и выгляжу так же, потому что она вдруг подходит ко мне. Я вздрагиваю, когда она кладет руки мне на бедра. Простой человеческий контакт вызывает во мне странные
