Стрикленд чертыхается. Действие заклятья, которое он использует, чтобы держать Брэма между небом и землей, ослабевает. Я слышу крик и вижу, как Брэм, хотя он и не падает, начинает нервно дергаться. Магия Стража искусна, но он не может всецело сосредоточиться на колдовстве, поскольку ему мешают чары, которые напускаю на него я. У меня есть лишь небольшая частица того времени, которое нужно, чтобы сотворить мощное и болезненное заклятье помех. Я читаю древние слова скороговоркой, спотыкаясь на труднопроизносимых вещах. Стрикленд видит, что я делаю, и его лицо мрачнеет еще больше.
– Ты оскорбляешь меня, ведьма! Думаешь, я тебя боюсь? Ты и понятия не имеешь, на какую магию я способен. Когда-то Стражи обладали знанием, что присвоили себе твои братья и сестры, и мы много поколений работали над тем, чтобы вернуть себе Эликсир. И на протяжении всех этих веков мы оттачивали свои навыки, передавали их следующим поколениям, упражнялись в колдовстве, ни на минуту не упуская из виду нашу конечную цель. У Стражей еще никогда не было такого предводителя, как тот, который стоит перед тобой сейчас, Утренняя Звезда. Я апофеоз этого стремления. Во мне воплотилась вся та магия, которую мы совершенствовали веками. Я могу выдавить жизнь из любого существа, ходящего по земле, будь то мужчина, женщина, волшебник или колдун. И я тебя раздавлю. Раздавлю вас всех.
Сказав это, он начинает гортанно произносить слова, и я вижу, как воздух вокруг него искрится от мощного колдовства. Роялисты вьются вокруг Брэма, пытаясь защитить его, но Стрикленд слишком силен, и я понимаю: если он наложил заклятье, Брэма уже не спасти.
Это так просто – встать перед противником и закрыть собою любимого Брэма, чтобы принять на себя действие колдовства, и так сложно. Я накладываю на Стрикленда так и не законченное заклятье, вложив в него всю владеющую мною ярость. Энергия сбивает его с ног, и Стрикленд, крича от боли, падает на колени. Но перед этим он успевает произнести свое заклинание до конца. Падая, я чувствую удовлетворение, ибо знаю, что Брэм спасен, а гнусный Страж обезоружен. Заряд черной магии, который он послал в Брэма, вместо него попал в меня. Я чувствую боль, но она не пронизывает меня, как удар ножа, а бьет, как гигантский молот.
Я слышу, как кто-то произносит мое имя. Это Брэм, и его голос полон муки. Перед моими глазами все расплывается. Я пытаюсь дышать, но в легкие поступает слишком мало воздуха. Я чувствую: меня наполняет густая удушающая субстанция, выдавливающая из моего тела жизнь. Я смутно вижу какие-то фигуры. Стрикленд убегает, держась за бок, в который ударило острие моего заклятья. Брэм здесь, он обнимает меня.
– Лилит! О господи, милая Лилит.
– Ты спасен, любимый.
– Он целился не в тебя, а в меня! Что он с тобою сделал? – Брэм прижимает меня к груди, целует мое лицо, повторяет мое имя.
О! Мое тело слабеет. Скоро и я стану всего лишь духом. Я должна передать Великую Тайну. Смогу ли я сделать это после того, как пересеку Рубикон? Что, если мне не дадут вернуться в Царство Дня? Может ли злоба Стрикленда настигнуть меня и Царстве Ночи? Я не могу так рисковать. Я скажу Брэму. Я могу ему доверять. Я должна ему довериться.
– Лилит, я пошлю за врачом.
– Не надо врача. Ты должен выслушать…
– Но ведь наверняка я могу что-то сделать.
– Брэм, пожалуйста. Я умираю…
– Нет!
– Я не боюсь. Ни один некромант не страшится смерти. Я пересеку Рубикон, войду в Царство Ночи и присоединюсь к обитающим там Добрым духам.
– Нет. – Он плачет, и его растерянность, страх разрывают мне сердце. – Прошу тебя, любимая, не уходи. Не покидай меня.
Я касаюсь его лица.
– Прости. Я сожалею лишь об одном – о том, что должна покинуть тебя. Прости меня, любовь моя, но я хочу попросить тебя сделать одну вещь.
– Да. Все, что угодно.
– Великая Тайна. Она не должна умереть вместе со мной. Я доверю ее тебе.
– Но… ведь я не волшебник.
– Ты должен будешь передать ее Льюису. Я знаю, он сохранит ее даже ценою своей жизни.
Брэм мотает головой, не желая смотреть правде в глаза.
– Ты должен быть сильным, Брэм. Пожалуйста, сделай это для меня. – Мое тело требует воздуха. Заклятье Стрикленда медленно выдавливает из меня жизнь.
Брэм гладит меня по щеке, пытаясь придать своему голосу твердость.
– Хорошо. Не двигайся. Скажи мне то, за что ты отдала свою жизнь. Обещаю, я передам это только Льюису.
Я киваю. Мне так хочется объяснить ему, заставить его понять, услышать, что он прощает меня за то, что я его покидаю, но у меня почти не осталось сил. И времени.
– Великая Тайна скрывает последний ингредиент, необходимый для приготовления Эликсира Лазаря. Без него это зелье не действует, оно бесполезно – Мое сердце бьется все более и более натужно, неестественно и неровно. Я должна поспешить. – Три капли крови новорожденного младенца. Надо собрать ее прежде, чем после рождения пройдет один час. Надо уколоть ребенка в пятку серебряной булавкой.
– Новорожденного?
Внезапно сквозь застилающую глаза предсмертную пелену я вижу, как ночной воздух за спиной Брэма густеет. Там есть какая-то сила, злая сила. Я понимаю: меня подслушали, но уже слишком поздно. Уиллоуби! Темный дух Уиллоуби все время был здесь, ожидая нужного момента. Стрикленд знал, что я буду вынуждена передать Великую Тайну. Он знал, что только на пороге смерти я открою то, что ему нужно! Призрачная фигура Уиллоуби исчезает. Он отправился к своему господину!
– О, Брэм, нас обвели вокруг пальца! Я была так глупа! Здесь был Темный дух. – Я пытаюсь сесть. Мне не хватит дыхания, чтобы объяснить. – Он пойдет с тем, что узнал, к Стрикленду. И если это чудовище будет знать… над всеми новорожденными детьми нависнет опасность.
– Тише, Лилит, перестань так убиваться, любовь моя.
– Вы должны остановить его. Обещай мне. Ты и Льюис. И Друсилла. Попроси ее о помощи. Пожалуйста!
– Обещаю. О боже, Лилит! – Глаза Брэма снова наполняются слезами, когда он видит, как мое тело сотрясает мучительный спазм.
– Есть еще кое-что, это важно… послушай…
– Да, любимая, я слушаю. Что ты хотела сказать?
– В монастыре. Попроси отдать тебе шкатулку… попроси сестру Бернадетт. И Брэм, запомни, кровь надо брать у девочки… – Я чувствую, что угасаю. Мои руки и ноги ничего не весят, я перестаю ощущать боль, остается только такое чувство, будто я парю, поднимаюсь все выше. Я слышу, как духи зовут меня. – Кровь надо взять у девочки, чтобы воскресить женщину, и у мальчика, чтобы воскресить… – Когда я произношу эти слова, мне кажется, что они не слетают с моих губ, а доносятся откуда-то издалека.
