Глава 27
– Нет! – Отчаянный крик Брэма разрывает прохладный ночной воздух. Он прижимает Лилит к себе, баюкает, и из глаз его текут слезы. Он знает, что она умерла. Знает, она ушла в другой мир. Мир, который она знала всю жизнь, но который он никогда не сможет постичь или представить себе. – Не покидай меня, любовь моя, – просит он. Он отстраняется, смотрит не ее прекрасное лицо, целует холодные губы. Она так бледна, ее кожа кажется почти прозрачной, как будто сейчас исчезнет, растаяв, и ее тело. – Ты слишком молода, чтобы умереть, – шепчет он, отказываясь смириться с ее смертью. – И я слишком тебя люблю. – Он утыкается лицом в волосы возлюбленной, вдыхая их аромат, и мысль о том, что ему придется отпустить ее, кажется ему невыносимой.
И тут он вдруг понимает, что должен сделать. Он быстро поднимает Лилит с пола, смотрит на бездыханное тело Теренса и видит: тому уже не помочь. Он относит Лилит в обсерваторию. Воздух внутри ее почти так же прохладен, как и снаружи, и он чувствует – он здесь не один. Похоже, его окружают духи, и их немало.
– Охраняйте свою госпожу, – говорит он, укладывая Лилит на тахту. Он целует ее еще раз, потом спешит по лестнице вниз.
В спальне он надевает пиджак и ботинки, затем торопливо спускается в вестибюль дома и дает консьержу пятифунтовую банкноту.
– Пошлите за графом Винчестером, – говорит он. – Скажите, что он срочно нужен леди Лилит. Пусть приезжает немедля. Когда он приедет, скажите ему, чтобы поднялся в обсерваторию и подождал там меня. Леди Лилит заболела, вы поняли?
Убедившись, что консьерж выполнит его указания в точности, Брэм выбегает в ночь. Час поздний, но ему все-таки удается поймать таксомотор.
– В монастырь Пресвятой Марии, и как можно быстрее, – говорит он водителю. Он знает, что должен забрать из монастыря, чтобы Льюис смог спасти Лилит.
Когда таксомотор подъезжает к церкви, он просит таксиста подождать и спешит внутрь. Дверь ризницы не заперта, как и входная дверь церкви, и он, выбежав во двор, мчится по нему к монастырю. Он колотит кулаком в обитую гвоздями дверь, и монашки отворяют ее на удивление быстро. Брэм называет им свое имя и просит позвать сестру Бернадетт, о которой ему рассказала Лилит.
Когда сестра Бернадетт приходит, он обращается к ней, пытаясь заставить себя говорить разумно, ибо от этого зависит все.
– Лилит оставила вам на хранение одну вещь. Я должен забрать эту вещь и отвезти ей. От этого зависит ее жизнь. Сестра Бернадетт, у меня нет времени на объяснения. Думаю, вы знаете, почему Лилит доверила вам то, что было для нее очень дорого и важно. Она рассказала мне о вашем монастыре, о вас и о том, что отдала вам шкатулку. Она бы не стала мне этого говорить, если бы не хотела, чтобы я забрал ее у вас и привез ей, если возникнет такая нужда. Прошу вас, отдайте мне шкатулку, потому что без ее содержимого Лилит будет потеряна для нас навсегда. – Он вдруг осознает, какой безумный у него сейчас вид – всклокоченные волосы, выглядывающая из-под расстегнутого пиджака голая грудь. К тому же на дворе поздняя ночь, а он не только разбудил монахинь, но и требует у них отдать ему то, что передал на хранение им не он, а Лилит.
В ответ на его просьбу сестра Бернадетт молчит, остальные же монашки начинают возмущаться.
– Прийти сюда в такой час и в таком непотребном виде! – негодует сестра Эгнес.
– Надо вызвать полицию, – говорит другая монахиня.
– В этом нет необходимости, – уверяет их сестра Бернадетт. – Сестра Маргарет, принеси шкатулку, которую вручила нам леди Лилит.
Сестра Эгнес возражает:
– Она доверила ее нам, и мы не должны отдавать ее какому-то пьянице, который поднял нас из постелей в такой час.
– Поспеши! – Сестра Бернадетт непреклонна и не желает ничего слушать. – Думаю, леди Лилит хотела бы именно этого, – спокойно говорит она. Когда шкатулку приносят, она отдает ее Брэму. – Сделайте для нашей дорогой подруги все, что в ваших силах, – заключает она.
– Спасибо, сестра. – Прижимая к себе шкатулку с ее бесценным содержимым, он спешит туда, где его ждет таксомотор. Хотя таксист едет быстро и улицы пусты, Брэму кажется, что путь до Ватерлоо-корт длится целую вечность. Он боится, что, поскольку все идет отчаянно медленно, его усилия окажутся тщетны. Он доезжает до дома Лилит в тот самый момент, когда консьерж открывает входную дверь перед Льюисом. Тот, хотя и одевался в спешке, умудряется все же выглядеть элегантным в своих дорогих шерстяных брюках, жилете и белой рубашке.
– Кардэйл, какого черта? Мне сказали, Лилит заболела. Вы вызвали врача?
– Она в обсерватории, надо спешить, – говорит Брэм и, открыв дверь лифта, машет Льюису рукой. – Скорее, нельзя терять ни минуты. – В лифте Брэм пытается объяснить Льюису, что произошло, хотя и ловит себя на мысли, что ему самому трудно поверить в то, что он сейчас говорит. Он напоминает себе: Льюису все это не покажется фантастичным, потому что он, в конце концов, волшебник, как и Лилит. Когда они доходят до двери обсерватории, он останавливается. – Я должен предупредить вас, Харкурт, это ужасно… видеть ее такой.
Льюис молча кивает, и они входят внутрь.
Лилит все так же лежит на тахте, такая красивая и безмятежная, что у Брэма разрывается сердце. Льюис при виде ее вскрикивает и прижимает руку ко рту.
– Она… она открыла мне Великую Тайну, – говорит ему Брэм.
– Вам? – Льюис явно не верит своим ушам. – Но…
– Рядом никого больше не было. Она знала, что умирает. И ужасно боялась, что унесет это знание с собой в могилу.
– Она смогла бы сообщить мне все и потом, хотя вряд ли это понимаете вы. Ее дух мог бы прийти ко мне и все сказать.
– О боже, я не знаю, почему она открыла секрет мне. Может быть, боялась, что не сможет прийти в наш мир в виде духа… что вы не сможете с ней поговорить. Я не знаю, не знаю! Я знаю одно – она доверила мне Великую Тайну и попросила передать эти сведения вам, и я это сделаю, но сначала вы должны будете пообещать мне одну вещь.
– Как вы можете торговаться в такую минуту? Как можете требовать для себя каких-то выгод, когда Лилит лежит здесь… – Он не может заставить себя сказать «мертвая».
– Для себя я не хочу ничего, – говорит Брэм. – Я хочу, чтобы вы использовали Эликсир.
