Какой смысл Брэму из Йоркшира забивать себе голову мыслями об аристократке?
Он знает, как это бывает. Он слыхал, что светским дамам нравится забавляться, общаясь с художниками, о которых говорят в их кругу. И эти художники редко бывают слишком гордыми, чтобы не принимать от них заказы. Когда ты беден, принципы теряют свое значение. А если ты голоден, они становятся не важны совсем. Мэнган ничем не отличается от других людей искусства, которые бывают вынуждены прогибаться, чтобы потрафить капризу клиента. Родители Шарлотты Пилкингтон-Эдамс щедро заплатят ему за созданную им скульптуру. А Брэм постарается написать ее портрет в надежде, что они приобретут также и его. Молодая женщина немного понаслаждается ролью музы, а потом развлечение закончится. Возможно, леди Лилит будет сопровождать ее, хотя бы затем, чтобы удостовериться: никто не попытается втянуть подругу в употребление опиума. Она, несомненно, будет учтива и проявит некоторый интерес к процессам ваяния скульптуры и написания портрета. Но затем работа художника завершится, и знакомству придет конец.
И после этого наши пути вряд ли когда-нибудь пересекутся.
От этой мысли у него вдруг сжимается сердце, и он тут же досадует на свою глупость. Схватив тряпку, он смачивает ее скипидаром, потом мгновение колеблется, поднеся ее к холсту. Резкий запах приводит его в чувство. С нарастающим раздражением он трет тряпкой холст, с каким-то извращенным удовлетворением наблюдая, как образ торговца каштанами размывается, цвета сливаются, фигуры теряют свою четкость, и картина, вид которой так его угнетал, стирается и исчезает.
* * *Жара спадает, и на смену лету тихо приходит осень. Я чувствую, как моя скорбь по отцу также претерпевает незаметные изменения. Отказ поверить в его смерть, оцепенение первых дней после того, как я его похоронила, мучительная боль, терзающая изнутри, пока я пытаюсь приспособиться к жизни без него, – все эти этапы я прошла за такой короткий промежуток времени, что могу ясно увидеть их, только оглядываясь назад. Теперь, через несколько месяцев после его смерти и после стольких перемен, мое горе превратилось в глубоко запрятанную, но постоянную печаль, которая беспрестанно вторгается в мои мысли. Эта тоска утомляет меня.
Каково же тогда моей бедной маме? Я молода и смотрю в будущее, а ею теперь движут только мысли о прошлом. И в отличие от меня она не может находить утешение в сознании того, что отец по-прежнему остается рядом.
Я храню в памяти те короткие моменты, которые мне удалось провести с духом отца. Много лет назад мне объяснили, какой путь из мира живых душа проходит после смерти, и я знаю, что общение с духом, ушедшим в Царство Ночи, проходит легче всего в течение нескольких первых драгоценных недель. Потом мало-помалу притяжение нематериального мира усиливается, и общаться с усопшим становится все труднее. Связь с ним становится все неустойчивее, все слабее.
По привычке, когда все в доме ложатся спать, я бесшумно спускаюсь по деревянной лестнице и выхожу в сад. Прохладная ночь действует на меня успокаивающе. Поверх ночной рубашки и халата на мои плечи накинута мягкая шерстяная шаль, на ногах у меня тапочки из красной парчи, а волосы заплетены в тяжелую косу, лежащую на спине. Ночной воздух так свеж, что, пожалуй, к утру ударит первый осенний мороз и растения и траву украсит иней. После такого долгого душного лета, проведенного в городе, я рада этой перемене погоды. Я прохожу по дорожке мимо теперь уже облетевшей магнолии и усаживаюсь на скамейку в маленьком дворике перед летним павильоном. Из-за стен, окружающих сад, слышатся звуки спящего Лондона. Вот по площади проезжает экипаж, потом стук колес и цокот копыт везущей его резвой лошадки удаляется на восток и постепенно затихает. Откуда-то доносится приглушенный лай собаки. Из открытого окна верхнего этажа соседнего особняка слышатся плач младенца и звуки колыбельной. Я часто так сижу в ночной тиши, наслаждаясь покоем, чувствуя, как темнота унимает мои тревоги и помогает моему сознанию раскрыться и воспарить, словно во сне, но наяву. Отец показал мне, что темноты не надо бояться. Людей пугает не она сама, а то, что, как им кажется, она скрывает. Я же знаю, что темнота населена душами умерших, легко перемещающимися между этим миром и миром потусторонним либо по своей собственно воле, либо потому, что их призвал некромант. Хотя обыкновенно я чувствую себя комфортно, призывая духов и говоря с ними, сегодня я опасаюсь это делать. С тех пор как Темный дух начал вторгаться в мое сознание и подслушивать мои мысли, мне не хочется делать ничего, что могло бы вновь его разбудить. Если он слушает меня так часто, если он большую часть времени тут как тут, надо думать, что мое общение с другими обитателями Царства Ночи спровоцирует его на новое вторжение в мои мысли.
Но возможно, мне все равно следует это сделать. Что я за некромант, если незваный дух может заставить меня перестать общаться с душами умерших? Неужели мне придется теперь все время осторожничать из-за боязни услышать его вновь? Не этого ли и хотят Стражи? Нет, лучше я встречусь с ним лицом к лицу. И покажу ему, что меня не запугать. Что я его не страшусь.
Я кладу руки на колени ладонями вверх, наклоняю голову вперед, закрываю глаза и заставляю разум успокоиться и прийти в равновесие. Мое дыхание становится медленнее и глубже. Пульс выравнивается и замедляется. Постепенно земные звуки слабеют и уходят, пока мне не начинает казаться, что они доносятся откуда-то из далекого-предалекого края и мне нет до них никакого дела. Мои губы шевелятся, ибо я беззвучно читаю заклинание, призывающее ко мне тех, кто ушел в Царство Ночи. Я повторяю тайные слова, которые знакомы мне так же хорошо, как христианские молитвы, которые моя няня учила меня читать перед сном. Заклинание звучит в мозгу как монотонное песнопение, снова и снова, пока мое сознание не приходит в измененное состояние, состояние транса. Наконец я перестаю повторять сокровенные слова и сижу неподвижно, прислушиваясь и ожидая. Несколько секунд, и я ощущаю на шее знакомый холодок – стало быть, мертвец уже здесь.
«Но кто откликнулся
