– О-о-о! – простонал я снова, наслаждаясь сочным сладким тортиком. – Знаешь, – сказал я корове, – это первая сладость, которую я пробовал после…
Слово застряло у меня в глотке.
– …После яблок, – наконец протянул я.
Вдруг торт уже не показался таким вкусным. Никакой сахар не подсластит горькие воспоминания.
– Они были восхитительные, – признался я, – такие хрустящие и сладкие. А я сжёг деревья, на которых они росли.
Мне вспомнилось, как я высадил саженцы берёз – и как по незнанию так запросто истребил все саженцы дубов.
– Мне никогда не попробовать яблока снова, – качая головой, заключил я. – Они погибли навсегда лишь потому, что я посчитал саженцы ничего не стоящим пустяком.
Я вытащил своё золото и посмотрел на него.
– Я думаю, ценность значит то, насколько ты хочешь чего-то, и насколько тяжело это что-то получить, – сказал я корове. – Теперь я понимаю истинный смысл ценности. Для меня одно яблоко значит больше, чем всё золото и алмазы того мира.
– Му, – сочувственно выдохнула корова.
– Спасибо, подруга. Но раскаиваться в ошибке мало. Мне нужно удостовериться, что я не повторю подобную ошибку.
Я обратился и к остальным животным и объявил:
– Отныне я разделяю остров пополам. Половина от горы Разочарования до восточного побережья – моя. Я могу изменять её, застраивать, переоборудовать – в общем, делать что хочу. Но от луга до западного побережья остров остаётся сам по себе. Я оставляю эту половину в том виде, в каком её обнаружил. Заделаю всякую дыру, высажу заново каждое срубленное дерево и не оставлю после себя ничего, кроме отпечатков ног на земле.
Ответом мне был хор радостных «му-у» и «бе-е».
– Нужно заботься об окружающем – и оно позаботится о вас! – закончил я.
Глава 16
Всё имеет цену
Я не намеревался строить отдельный дом. Хотел всего лишь передвинуть загон для цыплят. Он не вписывался в моё заявление о сохранении природы острова. А когда я начал изучать местность, понял, что отыскать другое место сложно. Восточный пляж слишком узок и загромождён. Мне ведь надо расширять огород. Остаётся лишь гора.
Я не был наверху целую вечность. А когда был, сходил с ума от голода, страха и недосыпания. Теперь меня укрывала броня, я был сытым, хорошо выспавшимся, запасшим всего столько, что не мог унести с собой. То есть я был готов к тому, чтобы в должной мере оценить ещё одно сокровище: прекрасный вид на остров.
Тяжело поверить, что вид такого прекрасного острова мог повергнуть меня в уныние. Сверху чудесный вид на пляжи, леса, точки красных и жёлтых цветов среди роскошной травы, у синей воды, у серо-бурых скал. И столько зелени! Я никогда по-настоящему не замечал, как тёмный оттенок листвы сочетается со светлым изумрудом травы, – а она так сильно рознится от золотисто-коричневого колера наливающейся пшеницы. Что за вид! Что за ощущения!
Наверху можно стоять и стоять ради одного бриза. Я-то принимал его как должное. Но теперь провожу половину времени в душных подземельях, и лёгкое касание ветра приятнее любого торта.
– Почему я не заходил сюда чаще? – спросил я Му и, услышав её ответ издали, понял, что следовало задать вопрос поважнее: «Почему я не живу здесь?»
И как бывает со многими критическими, важными решениями, это пришло вместе с критическим взглядом на прошлое.
– Отчего я прячусь в землянке, как беспомощный беженец? – спросил я у коровы. – Монстры не трогают меня, пока я в доме. Впрочем, зомби нападают, но бьют всегда в дверь. Им без разницы, в доме дверь или бункере.
Ах, дом!
Прекрасная идея! Настоящее жилище над землёй. Цивилизованное. Нормальное.
– Вот она, главная новая цель! – объявил я животным и принялся размечать место под фундамент.
Постройка дома заняла полных четыре недели: пришлось долго собирать нужные материалы.
Сначала я хотел построить каменный дом и наполнил несколько сундуков каменными блоками. Но проблема была в том, что на целый дом не хватало красивого пятнистого бело-розового камня, а тусклый серый, встречавшийся повсюду, был слишком тусклым и серым. Я хотел чего-то яркого, радостного, не напоминающего о долгой жизни под землёй. Поэтому я решил остановиться на доме из берёзы. Я дважды срубал все деревья на острове, оставлял саженцы в точности на местах вырубки, рубил выросшее и засаживал снова. Не забывал возвращать землю в прежнее состояние.
Постоянная работа по восстановлению леса всегда вызывала болезненные воспоминания о том, как я уничтожил все дубы.
– А ведь восстановить их было так легко, – признался я моим друзьям, когда засаживал вырубленное во второй раз. – Если бы я сохранил дубы, мог бы жить на одних яблоках.
На этот раз краткое «бе» Дождинки подтолкнуло меня к ответу.
– Малышка, хорошо подмечено, – сказал я ягнёнку. – Но если бы я не погубил дубы, мне не потребовалось бы делать новые инструменты и стремиться к новым открытиям. Хм, да, наверное, и тебя бы здесь не было.
Такова была глубокая истина, с которой я сталкивался уже не раз: именно проблемы и беды ведут к прогрессу.
– Нет, я не говорю, что уничтожение дубов не было ошибкой, – торопливо пояснил я Му. – Но на ошибках здорово учиться. Наверное, это даже лучший способ.
Когда я закончил со второй посадкой, у меня оказалось вдосталь берёзовой древесины для дома – и какого! Двенадцать блоков длиной, двенадцать шириной, двенадцать высотой – и четыре этажа.
Первый этаж – огромная прихожая, выстроенная на месте моего призыва о помощи. Двойные двери открывались в просторную комнату, освещённую люстрами из лавы. Я не шучу – четырьмя настоящими блоками раскалённой лавы, заключёнными в стекло. Идея использовать лаву возникла из причины постройки дома: я хотел устроить курятник в другом месте! Вершину горы я занял под дом и для него не осталось места.
– И что мне делать? – жалея, что не могу поскрести в затылке, спросил я Му. – Добавить размеров острову, или как?
– Му, – ответила она.
Что, без
