И только оглянувшись в поисках вилки, я поняла – мне чего-то не хватает. Оказалось, моей собственной руки, что так и вцепилась мертвой хваткой в локоть сидящего рядом Гарона.
Злясь на саму себя за непонятную робость, осторожно вытаскиваю пальцы из теплой ловушки и слышу тихий несчастный вздох мага.
Ох, не рви душу, гном, я и так уже боюсь тебя больше обещанных чудовищ Проклятых земель.
Или все же себя?
Очень кстати завозился Шомо, чрезвычайно заинтересованный содержимым моего блюда. Ну и что с ним делать? Если разрешить есть с моей тарелки, то платью придет конец. А встать из-за стола с заляпанным жиром подолом… Нет, только не сегодня.
– Принесите мне большую подушку, – решительно приказываю подающему еду лакею, и он почти бегом уносится исполнять мой каприз.
Конечно, я могу и сама ее в один миг сюда перенести, только слова мага о том, что в человеческих землях не любят ведьм, слишком прочно засели в моей голове.
Через пару минут Шомо с комфортом сидит на подушке и сердито сопит, упрямо гоняя вилкой кусок мяса по собственной тарелке.
Это я утром сказала ему, что воспитанные дети не хватают еду руками.
Наконец не выдерживаю и немного подталкиваю магией облюбованный фейри кусочек к вилке.
Шомо оглянулся на меня с возмущением и мрачно буркнул:
– Не надо.
Что? Мой человечек чувствует магию? Даже ведьминскую, такую слабенькую, что ее не заметил оглянувшийся с недоумением Гарон?
Ну и дела. Похоже, мне пора уделять ему намного больше времени, для маленького ребенка, каким я считала фейри до сих пор, он слишком сообразителен.
Только где его взять, это время? Я уже почти шесть дней здесь, а Лысая гора не приблизилась ни на метр. И тревожные предчувствия мучают все сильнее. А уж касаются они только меня или кого-нибудь еще, понять пока совершенно невозможно.
– Вия, – нерешительно поглядывает вампир, – вы пойдете сейчас отдыхать или начнем допрос?
– Что? – Я даже задохнулась от возмущения. – Конечно, допрос!
Какой такой «отдыхать»? Мы что, пешком сюда шли или еще каким способом перетрудились, что завалимся отдыхать?
К тому же Нилина с ним до сих пор не разговаривает, как, впрочем, и со мной. Хотя больше не кричит, что это я дама сердца летучего голландца, и на том спасибо.
Мне тут и своих женихов выше крыши. Куда бы сбежать от них, не знаю.
– Тогда пройдем в кабинет, там удобнее, – заметно обрадовался вампир и первый вышел из-за стола.
А Гарон за ним. И не успела я со стула подняться, а он уже рядом стоит и наготове локоток согнутый держит.
Ну вот и зачем я его этому научила на свою голову?
И обижать мага зря тоже не хочется, вон как горят надеждой зеленые глазки. «Ладно, потерплю еще немного», – незаметно вздохнула я, взяла на руки заметно обожравшегося фейри и осторожно ухватилась за подставленный локоть.
Гном прямо засветился весь и так осторожно повел меня вслед за вампиром, словно я не привычная к внештатным ситуациям Бабка-ёжка, а хрустальная ваза на ножках. Полная воды.
Но мне деваться некуда, назвалась дамой – держи спину прямо. Хорошо кабинет недалеко оказался, вторая дверь после столовой.
Помещение тоже немаленькое и обставлено непривычно просто. Ни тебе директорского стола, заваленного документами повышенной секретности, ни монументального кресла.
Прямо как вошли – стол в виде полумесяца, с выпуклой стороны – несколько высоких стульев. А у одной стены стоит что-то типа вешалки на колесиках, и к ней привязан распятый герцог. У меня при виде этой конструкции в глазах от гнева потемнело. Я фейри Гарону в руки сунула и к вампиру ринулась.
– Это что такое? – вцепившись в вышитый серебром черный камзол, прошипела с такой яростью, что голландец даже вроде как испугался поначалу. – Немедленно развяжите его!
– Вия, ты забыла, как он надо мной издевался? – тоже змеей шипит вампир, а огненные всполохи в бездонной черноте глаз так и пляшут.
– Если он негодяй, значит, и ты должен сравниться с ним в гнусностях? Не заставляй меня жалеть, что я тебя из земли выпустила! И потом выкупила и лечила! – рычу в ответ.
Вампир меня взглядом бешеным мерит, а я застыла напротив и все ему сполна возвращаю.
Не знаю, сколько мы так в гляделки играли, наконец он опомнился и взял себя в руки. Позвал слуг, они Лайофа отвязали, стул принесли, усадили.
– Вы ему пить-есть давали? – вспомнила я, как нас с Нилиной в клетке по жаре везли.
– Да его только недавно из камеры привели, к допросу приготовили, – буркнул недовольный вампир и пошел к столу.
– У-у-у! – замычал что-то герцог.
– Почему он не разговаривает? – снова проснулась во мне поборница прав угнетенных народов.
– Откуда мне знать, – грубовато фыркнул голландец, но я ему это простила.
Потому что вдруг вспомнила, что это я сама забыла снять с герцога заклинание немоты.
– Они меня не кормили! – так громко взвыл Лайоф, что я едва не пожалела, что вернула ему голос.
– Потерпишь немного, – жестко оборвал его жалобный вой вампир. – Вот расскажешь сейчас всю правду и пойдешь кушать свои кабачки.
– Принеси воды и тарелку с едой, – не обращая внимания на скривившееся лицо вампира, приказала я лакею – сытые люди уступчивей голодных.
Потом забрала у Гарона своего питомца, прошла к столу и села на центральное место. А кого еще, кроме меня, здесь можно назначить главным судьей? Если вампир с Нилиной – пострадавшие?
Хотя я тоже в какой-то мере потерпевшая сторона, но не будем сбрасывать со счетов подранную задницу красавчика.
Пока герцог управлялся с обедом, свою версию событий по моей просьбе изложил вампир. Причем повторил слово в слово то, что я уже слышала.
– Нилина, твоя очередь, – вызываю смеску.
– Лайоф доказал мне, что мой отец никогда не любил мою мать и женился на ней только из-за ее богатства, – помолчав, тусклым голосом заявляет вампирка, а в ее глазах стынет боль и ненависть. – И моего рождения не хотел, ждал, пока она умрет, чтобы привести сюда свою женщину. Но родилась я, и это имение по праву наследования мое. Лайоф случайно узнал, что отец вошел в шайку бандитов, чтобы награбить для своей… женщины побольше драгоценностей, такая красавица не захочет жить в бедности.
– Но это неправда! – не выдержав, вскочил со стула вампир. – Нет у меня и никогда не было никакой любимой женщины, кроме Катрины!
– Врешь, – подлючно заухмылялся герцог. – А чей же тогда портрет у тебя в потайной коморке стоит?
– Откуда ты… про каморку? – побледнел как снег голландец, а Нилина не сдержала горького вздоха.
– Там и лампадка день и ночь горит, и шкатулки с драгоценностями натасканы, а еще кувшинчик золотой…
Дарвиль даже затрясся, у меня от его обезумевшего взгляда волосы на голове зашевелились.
Отбросил стул, одним прыжком через стол перескочил, как змеей укушенный, и пулей рванул из комнаты.
Я?
А что я? Подол длинного платья до колен задрала и помчалась вслед.
Остальные пока перезагрузились, пока кучей в дверях застряли… где-то позади топают.
Уж на что я быстро бегать умею, но вампир
