– Наверное, ты и правда имеешь право все знать, – помолчав, сухо сказала ведьма. – Но не судить. Сужу себя я сама. Поэтому, очень прошу, когда я все расскажу, пойди и погуляй часочек. И больше никогда не заводи этот разговор. Иначе я за себя не ручаюсь. Вот ты сказала, не веришь, будто я польстилась на коробку с драгоценностями? Правильно не веришь. Не было никакой шкатулки. Да и даже простого колечка не было. И покупали не меня, а я. Я ведь с ним раньше, чем Трине, познакомилась. И сразу влюбилась. Так влюбилась, что ничего вокруг не видела. А он… сначала вроде улыбался мне, а как с Трине встретился, начал ей улыбаться. Она ведь в магии намного сильнее меня была. А для демонов, особенно темных магов, это очень важно – сильная ведьма в подругах. Так они человечьих жен зовут, и даже малый брачный обряд иногда проводят. Вот он ей и предложил обряд. Трине про мои чувства знала и хотела ему отказать, да отец не позволил. Не так просто дочку-ведьму замуж выдать, не каждый жениться решится. А тут целый демон! Но потом приехал князь, и она влюбилась. Так же как я, бесповоротно и навсегда. Да только взять назад слово не могла, причины веской не было. В наших краях внезапная любовь для отказа выгодному жениху – не причина, а блажь. Вот я и придумала, мне – демона, ей – причину для разрыва и князя. Неправильно, конечно, но уж больно его любила. В общем, напоила своего милого зельем приворотным и соблазнила. А он, едва проспался, начал на себе волосы рвать – как перед невестой оправдываться будет. И так мне обидно и больно стало, что подсунула ему другое снадобье, память за последний день отшибающее. Трине он все равно вернуть не смог, но мыслей о том не оставил, так и крутился неподалеку от княжества. А когда Тассминия решила от Эри избавиться и стала втихомолку мага подыскивать, Ургазир и подрядился. Видимо, мечтал, что сына Трине спасет, а она в благодарность к нему вернется. Только все по-другому пошло. Тассминия Эри обманом в сокровищницу заманила и велела убить, а Ургазир соглашался лишь в стазис отправить, вот и повздорили. И тогда она второго черного мага позвала, в засаде он сидел, видать, не было у нее доверия к демону. Ургазир над собой и Эри купол поставил и сдаваться не собирался, у него ведь все на кону стояло. Никто не знает, как там Роул оказался, подсматривал, что ли. Да только и он в разборку вмешался, Тассминия ему тоже жизнь изрядно портила. Там сложные расчеты на наследство, я не вникала, знаю, что Роул ее предательницей назвал и помчался за братом. А княгиня поняла, что попалась, обозлилась и приказала магу ловушку поставить, она-то посчитала, что первым Роул вернется. Ургазир тем временем Эри в стазис отправил, у него все готово было, а сил на защиту мальчишки уже не оставалось. А часть разума поместил в молодого краба, которого племяннику гольды подарили. Вот в этот момент Эрнил и заявился. И прямо в ловушку угодил. Он слабым магом был, его защита вмиг сгорела. А затем и князь, а с ним и амулет, у них с Трине парные были, вроде брачных браслетов. Потому она смерть любимого сразу почувствовала и от страшной боли превратилась в дикую. Тотчас появилась в сокровищнице и с горя такой пожар устроила, что даже некоторые драгоценности оплавились. От Тассминии и черного мага одни головешки остались, Ургазир две недели с постели не поднимался, с демонской-то живучестью. Да и спасся лишь благодаря находчивости. Успел крикнуть ей про сына, что никто не сможет вернуть мальчишку, кроме него. Она на демона воды бочку вылила и исчезла. Вернулась на погребение, но Роул к этому времени уже все княжество к рукам прибрал и двери в сокровищницу родовым амулетом запечатал.
– Малина, – подождав несколько минут, не скажет ли ведьма еще чего, позвала я, – мне все понятно про ваши прошлые дела, и поверь, я вам очень сочувствую, но какое отношение к этому имею я? За что она меня в краба сунула, я-то ей ничего плохого не сделала? Если вначале она вообще собиралась туда Роула отправить, ведь про то проклятие ей Эри давным-давно рассказал! И почему с сыном не ладит, вроде ради него всю эту войну и затевала?
– Ты и про проклятие знаешь, – горько вздохнула Малина и отпила пару глотков своего зелья. – Ладно, раз уж начала говорить, скажу и про тебя, и про Эри. Мне и самой больно смотреть на то, как она с ним обходится, и кабы не знала правды, нипочем не стерпела бы. Вот я тебе недавно про энергию говорила… ну правильно, отвести от мыслей хотела, но не только. Я уже много лет про это постоянно думаю. Как сестра дикой стала, так и начала выяснять, где могла, и книги читать, и легенды собирать. Что она теперь такое и как будет дальше жить. И уже через год нашла в одном трактате, да и она призналась, как я прижала, что недолог ее век-то. Пока их держит что-нибудь, любовь, месть или еще какое важное дело, они еще похожи на себя. Но все равно неодолимо тянет войти в источник или в струю энергии и сбросить оболочку, стать свободной. Это она так говорит. И как только дикие все дела разрешат, так противиться этому желанию сил не остается. Они и уходят. Потому и мало их в нашем мире. Я пригляделась – на Лысой горе почти каждый раз кого-то из диких не хватает. Но иногда появляются новенькие, некоторые долго держатся, а иные больше пары раз не танцуют. Вот потому она и решила не давать сыну к себе привязаться, чтобы после, когда она уйдет, не так больно ему было. И твое тело потому вместо Роула в стазис сунула, а магам велела, чтобы раньше чем через пять лет обратный ритуал не проводили. И с Ургазира такую клятву взяла, он теперь ее тайну знает и противиться ей не может. А тебя она выбрала, потому что ты об Эри без всякой выгоды заботишься, и он к тебе тянется. И когда через пять лет тебя вернут в родное тело, лучшей подруги ему нигде не найти.
Малина говорит все тише и безнадежнее, виновато поглядывая на меня, видно, и сама уже понимает, как дико звучит все рассказанное ею. А я даже слов не могу подобрать, чтобы выразить свое возмущение и протест. Да с какой стати
