Багровыми отсветами гуляли по темным стенам зала отблески высоких светильников, скалили зубы разбросанные по полу шкуры неведомых хищников.
– Эту умыть, переодеть, дать бодрящего чаю и в мой кабинет, – сбросив в руки метнувшихся к нему слуг Малину, холодно скомандовал демон. – А этой я сам займусь.
И стремительно направился в распахнувшуюся перед ним дверь, а я, как шарик на веревочке, послушно поплыла следом.
Спешно вспоминая все инструкции по обращению с маньяками и аналогичные случаи из жизни. И, как ни печально, все больше понимая, что ничего из этого арсенала мне сейчас не подходит.
– Посиди пока тут. – Манеры мага и стиль общения снова неуловимо изменились, он больше не был ни одной из тех личностей, которые я видела в нем за время нашего короткого знакомства.
В этом месте он чувствовал себя господином, и все вокруг должны беспрекословно подчиняться, это ощущалось в каждом жесте и каждом слове.
– И не вздумай ковырять в стенах дырки, здесь стоят мои заклинания, и я все сразу узнаю. И тогда ты будешь ждать ритуала в цепях, я хорошо рассмотрел, как это делается. – На секунду в его холодных глазах мелькнуло злое презрение.
Хлопнула дверь, громыхнул засов.
Стягивающий меня невидимый шар растаял, и я шлепнулась на каменный пол. Опять камень. «Как они любят этот холодный, некомфортный строительный материал», – сердито оглядывая почти пустое помещение без печки и окон, ворчу про себя. Мне-то все равно, крабьим лапам холод каменного пола нипочем, но судя по жидкой подстилке на широкой деревянной скамье, изначально это помещение предназначалось вовсе не для крабов.
Разумеется, я не стала даже пробовать делать в стенах дыры, и вовсе не потому, что так испугалась угроз демона. Просто успела посмотреть вокруг крабьим внутренним зрением и обнаружила: лучшее, что мне светит, даже если удастся продолбить дыру, – это точно такое же помещение, но уже обитаемое.
Несколько почти одинаковых по размеру камер расположены за стеной, и во всех спят какие-то люди. И я почти уверена, что находятся они здесь не по своей воле. Но про все это и многое другое я стараюсь не думать, все равно слишком мало у меня пока информации, так чего зря нервы себе портить? Хотя не уверена, что крабьи нервы можно испортить и более серьезными проблемами.
Шаги нескольких существ, направляющихся в нашу сторону, мое тело уловило издалека, и я решила, что лучше всего попробовать притвориться спящей. Как правильно заметил Кройз, крабы могут спать даже стоя и не нуждаются для сна в особых условиях, да и сон у них короткий и чуткий, вполглаза. Но ведь не всем же это известно?
Вот и пристроилась в уголке на какой-то тряпке, ноги поджала, глаза втянула, пусть попробуют не поверить, что я сплю. И что даже грохот засова меня не разбудил.
Но обманывать оказалось некого, Малина, еле дошедшая до скамьи, была не в том состоянии, чтобы меня разглядывать, а провожавший ее то ли слуга, то ли охранник поставил возле двери кувшин с прикованной к нему за цепочку кружкой и захлопнул дверь.
Увидев этот кувшин, я прямо умилилась, даже про Лин на миг забыла, так похожа была эта цепочка на ту, которая связывала в другом мире другую кружку с жестяным бачком, что стоял в столовой интерната.
– Пить, – прошептала бледными губами ведьма, и зыбкие видения родного мира испарились без следа.
Я молнией метнулась к кувшину и, подхватив его вместе с кружкой, бросилась к ведьме. В кувшине оказался теплый настой, пахнущий травами и медом, и я, осторожно приподняв ведьме голову, влила в нее почти полную кружку.
– Что он с тобой сделал?
Нет, я не простила ее, эту верную сообщницу и сестру моей главной обидчицы, но, если когда-нибудь мне выпадет шанс отомстить демону, счет должен быть предъявлен по максимуму.
– Ничего… особенного… выкачал магию.
– Всю? – непроизвольно вырвалось у меня.
– Нет… дня через три восстановится.
Все понятно, демон в своем любимом репертуаре. Хотя нет, не все. Для того чтобы выкачать из ведьмы магию, умывать ее не нужно. Значит, она что-то скрывает, и при одной мысли о том, что этот негодяй мог с ней сделать, во мне клокочет ненависть.
– Лин, ты сказала неправду.
– Что?
– Он велел тебя умыть и переодеть. Я не ребенок и не дурочка. Что еще сделал этот подонок?
– Кэт, не волнуйся. Все не так, как ты подумала. Ведьм не так-то легко всех разом силы лишить, а вот ему удалось. Наслал на нас дождик из настоя золотого ятрышника. Это зелье любую ведьму вмиг валит в сон, потому и вырубаем мы по весне все всходы, что найдем. Он ведь не везде растет, всего одно ущелье в Проклятых горах и любит. Вода там необычная, да и почва не как везде. Дай-ка мне еще кружечку… хорош квасок. С понятием сварен. Так вот, еще им в черный цвет кожу красят, ятрышником-то. Вот и позаботился хозяин, чтобы не ходила я после вся в пятнах, умыть велел. Да и одежда от настоя этого, считай, пропала. Ты кувшинчик-то рядом со мной поставь, я сейчас еще чуток выпью да спать лягу.
Ведьма выразительно подмигивает мне, хватает за колючее запястье и придвигается так близко, словно хочет сообщить на ушко какой-то секрет.
И едва я, заинтригованная ее маневрами, придвигаюсь вплотную, выхватывает из-за пазухи висящий на простом шнурке невзрачный мешочек и со всего маху бьет им меня по морде.
– Лин, ты что, с ума сошла?! – еще успеваю спросить я, как накатывает безнадежное понимание – нет, ведьма как раз не сошла, она действует на редкость здравомысляще и целеустремленно.
Это я резко поглупела, раз не вызубрила за эти дни, что никому из них нельзя доверять. Вот и попалась снова на простую удочку – на жалость. И ведь говорил мне мальчишка, что есть только пара снадобий, пыльца какого-то цветка да редкий минерал, толченный в пыль, которые могут обездвижить краба и погасить его сознание. Да я и подумать не могла, что это знает кто-то еще, кроме него. Теперь вот убедилась в обратном.
Тяжелая клешня, движимая гневом и отчаянием, несется к ведьме, но порошок уже подействовал, уже всосался в чуткие ноздри, ядом проник в кровь, и удар выходит далеко не такой силы, какой желало мое вновь оскорбленное в лучших намерениях существо.
Однако и его хватило, чтобы ведьма отлетела к стене и безжизненно застыла, вызвав во мне этой неподвижностью взрыв острого ужаса от осознания сделанного и запоздалое раскаяние.
Ой, мамочки, я же не хотела…
И тут все вокруг пришло в движение, комната сначала медленно, потом все быстрее закружилась на сумасшедшей карусели, постепенно сливаясь в темный круг. «Наверное, это зелье подействовало в полную силу», – тяжело
