– В чем дело? – строго спросила ее живущая с ней в одной комнате придворная дама. – Ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Мое лицо, – всхлипывая, сказала Сифэн, трясясь всем телом и глядя на свои испачканные в крови руки. – Как это могло случиться?
Живая кровь должна излечивать навсегда. Так ее учила, так ей обещала Гума. Шрамы никогда прежде не возвращались.
– За что? – стонала она, глядя, как кровь пропитывает ее одежду. – За что мне такое наказание?
Женщина сердито схватила ее за плечи и повернула к себе лицом.
– У тебя на лице ничего нет, – ровным голосом произнесла она.
Сифэн одернула на себе одежду и протянула вперед руку.
– Посмотрите на кровь!
Вместо этого женщина посмотрела ей в глаза.
– Тебе приснился дурной сон, дитя, – медленно выговорила она. – Постарайся снова уснуть, и утром тебе будет лучше.
Сифэн недоверчиво уставилась на нее, затем, посмотрев вниз, увидела, чистые ладонь и одежду. Ее отражавшееся в зеркале лицо было таким же безупречно гладким, как всегда, но взгляд ее был безумен.
– Как это могло случиться? – шепотом повторила она.
Ведь она ощущала у себя на ладони горячую кровь, она трогала края зияющих ран. Она видела их собственными глазами.
Женщина, ворча, вернулась к себе в постель, и Сифэн, пристыженная, тоже легла.
Ее подушка была в крови.
– Ну, что на этот раз? – резко спросила женщина, услышав сдавленный возглас Сифэн.
– Н-ничего. Извините, что разбудила вас.
Она разглядывала темно-красные липкие пятна, сердце так гулко и быстро стучало в груди, что она боялась потерять сознание. Она села на край кровати, отодвинувшись как можно дальше от подушки, стараясь дышать медленно и глубоко. Когда спустя минуту она снова посмотрела на подушку, наволочка из хлопка была белоснежной, как будто только что из стирки.
Чтобы снова не закричать, Сифэн кусала костяшки пальцев, боль от вонзавшихся в руку зубов приносила некоторое успокоение. Это не был сон: кровавые пятна и разодранная кожа на лице – она видела их наяву. Отвратительная рана в том месте, куда Гума нанесла удар своей тростью, и пять глубоких царапин, нанесенных ногтями госпожи Сунь. Что все это могло означать?
Она сгорала от желания увидеться с Гумой: ее тетка сможет объяснить значение происходящего, и она должна знать, как справиться с госпожой Сунь. Тогда Сифэн, возможно, найдет способ перехватить и уничтожить письмо наложницы. Генерал наверняка был слишком занят, чтобы прочитать его сразу; дамы Императрицы шушукались о том, что между Императором и Наследным принцем снова возникли разногласия, на этот раз из-за военных дел, по поводу которых был срочно созван военный совет. В груди у нее зародилась горячая надежда.
Глядя на белоснежную подушку как на ядовитую змею, Сифэн пробормотала извинения по поводу своих месячных кровотечений – хотя с кровати придворной дамы уже раздавался храп – и выбралась из покоев Императрицы.
Она проникла в туннель из сада, и на этот раз ощущение от туннеля было не такое, как всегда: он казался заряженным энергией и живым, как будто она случайно попала в вены какого-то хищного зверя. Казалось, что скользкие каменные стены пульсируют, когда она проводит по ним пальцами, хотя, возможно, она просто чувствовала глухие удары собственного сердца. Она вновь притронулась к гладкой коже у себя на лице, проклиная тот день, когда встретила госпожу Сунь. Ее босые ноги отбивали ритм на грязном полу: она должна умереть, она должна умереть…
У нее не будет пути назад, если она причинит зло этой женщине. Ей никогда уже не быть той девочкой, которая томилась и боролась, девочкой, которую обожал Вэй. Она снова и снова прокручивала в мозгу свои намерения, пока почти не поверила в их справедливость: она откажется от себя прежней, чтобы защитить его, чтобы не разбить его мечту. Если это не любовь, то тогда что же это такое?
Итак, ради любви она спустилась к горячему источнику.
Сифэн зажгла фонарь, встала перед самодельным алтарем с курениями и кинжалом и в ту же минуту почувствовала, что она здесь не одна. Кто-то знакомый присутствовал рядом – она слышала свое имя, шепотом произнесенное из темноты, и звук, похожий на слабое постукивание пальцами.
– Гума?
Она напрягла слух и сквозь клокотание воды уловила еле слышный ответ. Но звук был слишком тихим, неразборчивым, и, со стоном отчаяния, она наклонилась, чтобы зажечь курения, и закрыла глаза, вдыхая густые черные пары. Тонкая пелена по-прежнему отделяла ее от Гумы.
Вновь послышалось постукивание. Из темноты внезапно появилось округлое существо, и Сифэн в ужасе застыла. Существо приблизилось, и Сифэн готова была облегченно рассмеяться, увидев перед собой крысу с поблескивающими в свете фонаря бусинками глаз. Крыса бесстрашно остановилась рядом с ней, и Сифэн, казалось, слышала, как пульсировала кровь в ее теле.
Поглощая живую кровь другого существа, ты укрепляешь собственную жизненную энергию.
Хватит ли этого, чтобы помочь ей увидеть Гуму? Сифэн еще не успела додумать эту мысль, а ее пальцы уже молниеносно схватили крысу. Она аккуратно, так, чтобы крыса не почувствовала боли, сломала ей шею, удивляясь, почему раньше ей так сложно было убивать. В конце концов, животные останутся жить в ней, их жизнь продлится, укрепляя в ней жизненную и магическую силу.
Она положила мертвую крысу на землю у кромки воды и разрезала ей грудь с помощью кинжала. Пальцами с блестящими на них темными брызгами она проникла сквозь теплый мех в грудную клетку и нащупала комочек, горячий, как сами источники. Она положила сердце на язык и проглотила его целиком. У него был густой, металлический привкус, и оно опалило ее горло, скользя вниз; она содрогнулась, каждая клеточка ее тела трепетала от наслаждения и вновь обретенной силы.
– Сифэн.
Пораженная, она столкнула трупик крысы в воду. Перед ней была Гума, казалось, она, живая, стояла перед племянницей, магия в венах Сифэн прояснила ее зрение.
– Я знала, что вы здесь.
Сифэн бросилась к ней, но ее руки прошли насквозь через тело Гумы. Конечно, это был всего лишь воздух. Ее тетка выглядела состарившейся, худой и усталой; голова ее едва доставала Сифэн до подбородка. Неужели она и впрямь была в состоянии наносить Сифэн жестокие побои?
Гума тоже ее внимательно разглядывала, и в ее взгляде была гордость.
– Ты выглядишь такой, какой я мечтала тебя видеть.
С мрачным выражением она выслушала рассказ Сифэн об иллюзорных ранах.
– Это был не сон. Я трогала раны собственными руками, и на моей подушке была кровь, – Сифэн
