– Злой ты… а я, может, с добрыми намерениями… со всей душой к тебе… я, может, помочь желаю… – Из глаза выкатилась слеза, которую нежить смахнула мизинчиком. – А ты меня… не любишь.
– Не люблю, – согласился Арей.
– Что ж… переживу. – Она вдруг усмехнулась, и в улыбке этой показала все зубы. – Мы обе переживем… к слову, моя сестрица говорила, что тебя сразу сожрать надо, но я была против… да…
– Ценю.
– Возьми. – Она протянула руку, в которой лежал длинный рыжий волос. – Вам пригодится. А книгу эту сожги, как закончишь.
– Откуда…
Она пожала плечиками.
– Тянет от тебя древней волшбой, – призналась тварь. – А она не бывает безопасной… папочка наш…
– Не твой.
– Мой, человек. – Она отряхнулась и переменилась. Нет, не исчезла нагая боярыня красоты удивительной, но ныне в красоте этой, в каждой линии тела мягкого сквозило что-то этакое, нечеловеческой природы. – Вы беретесь о нас судить, зная лишь сказания и легенды. Мы спали, мы очень долго спали… мы обессилели в этом сне, когда он призвал нас. Он дал нам тело. И поделился душой…
– Собственных дочерей.
– И что? Он любил их, а потому желал добра… мое тело болело. Кровью кашляло. А у моей сестрицы отказывали почки и легкие. Она мучилась болями, с которыми ваши целители не способны были справиться. Что же касается душ, мы их не поглощаем. Я и есть Любляна. Только немного иная.
– Зачем ты…
– Хочу, чтобы ты понял. – Тварь больше не улыбалась. – Она любила тебя. Глупое детское чувство, в котором больше фантазий, чем правды. Но я берегу это чувство, как и любое ее. Мы сами не способны испытывать эмоций, потому и ценим чужие. А еще она очень любила отца… как и ее сестра… моя сестра… мы уйдем. У нас есть еще кое-какие дела в столице.
И надо полагать, эти дела матушке-царице не по нраву придутся.
– Именно. Громко думаешь, человек.
– Постараюсь тише… у вас было столько времени…
Она кивнула и ответила:
– И сотня сторожей, готовых причинить нам вред. Нет, мы умеем ждать… и готовы подождать еще немного.
– А потом…
Почему-то у Арея не возникло сомнений, что до столицы Любляна с сестрой доберутся. И до царицы-матушки. И до чего лишь захотят.
– А потом мы будем вольны уехать… здесь у вас неплохо, но нам милей пустыня… там дом… там другие братья и сестры… и если получится, человек, вскоре вы услышите о звероликих.
Арей очень надеялся, что не услышит.
– А ведь у тебя тоже был выбор, – задумчиво произнесла Любляна, не убрав, впрочем, руки. И волос рыжий с нее не исчез. – Ты мог бы стать великим…
– Или сожранным.
– Не без того, – улыбка у твари получилась почти человеческой, – но мне представляется, ты был бы достаточно интересен, чтобы ее детская влюбленность переросла в нечто большее. Мы бы вместе отправились туда, где ныне раскинула пески великая пустыня. Мы бы рука об руку прошли по древней дороге. Мы бы отыскали заброшенный храм…
И там Арей стал бы кем-то, кто не был в полной мере человеком.
Он вдруг увидел все ее глазами.
И великую пустыню, чьи пески были золотом, но лишь дураки да безумцы рисковали протянуть руку к этому золоту. И дорогу, сложенную из черных камней, гладких, будто не камни они – зеркала. И храм, который стерегли существа со звериными головами.
Мертвеца с лицом, спрятанным за маской.
Посох в руке его.
Алый камень, который полыхал ярко, ослепляя, обещая силу, за толику которой любой смертный отдаст душу… камень готов был принять.
И душу.
И разум.
И волю.
– Ты бы устоял. – Она оказалась близко, она обняла, положила голову на плечо, и пальцы, тонкие теплые пальцы – у нежити не бывает таких – перебирали волосы. – Ты бы сумел договориться с духом Шакк-ар-хатти… злобный старикашка, но и он устал быть вечным сторожем. Он отдал бы тебе посох.
И тогда по воле нового повелителя отступила бы пустыня. Прибрала бы пески, как баба юбки, освободила бы из плена города и акведуки, очистила бы русло древней реки. И по весне это русло наполнилось бы водой истаявших ледников.
Впрочем, весны ждать не обязательно.
Если бы Арей пожелал…
– Нет.
– Почему? – Она заглянула в глаза. – Ты ведь честолюбив, я чую… у честолюбия запах вереска. В честолюбии нет ничего дурного… ты, вчерашний раб, стал бы господином. Властителем земель столь богатых, что каждого россца ты мог бы одарить золотом, и сокровищница твоя не иссякла бы.
Он видел и сокровищницу.
Глубокие подвалы, полные что золотых слитков, что каменьев. Видел и реку, древнюю, тяжелую, на чьих берегах мыли золотую крупу. Видел алмазные копи и морской берег, где покорная земля раскрывается по слову его, выплевывая самоцветную руду.
Видел людей смуглокожих, павших ниц пред его могуществом.
Видел и нелюдей, но тоже распростертых, готовых по знаку его, Арея Солнцеподобного, идти войной. Запад и Восток. Север и Юг. Покорятся они новому Владыке во славу Древних.
– Нет. – Он с немалым трудом отогнал видение.
– Зачем ломать себя? – Ее губы коснулись его губ. – Тебе ведь этого хочется… признай… что ждет тебя на этой земле? Пустая жизнь, скучная смерть… и забвение… а там… ты бы прожил долго, очень долго…
Окруженный женами и наложницами.
Овеянный легендами.
Живым богом, восславляемым всеми Детьми Песка.
Арей с трудом стряхнул липкие сети несбыточных обещаний и высвободился из объятий той, которая лгала, как дышала.
– Нет, – повторил он.
И пусть сказанное ныне не было ложью, но лишь возможной дорогой, которая привела бы Арея… куда-нибудь, к славе ли, к смерти ли, но все одно не нужна она была ему.
Не такая.
– Из-за той девки? – Нелюдь не обиделась. Она склонила голову набок и смотрела на Арея с любопытством. – Ты отказываешься от всего из-за какой-то девки? Почему?
– Потому.
Он взял волос из ладони и спросил:
– Чей?
– Егора… поклонничек… а это – моего братца… – Она протянула второй. – Нашего братца. К сожалению, он лишь частично родня… но даже этой малости хватает, чтобы мы не могли его сожрать. Видишь, ты зря боишься. Мы уважаем чужие желания.
– Я рад за вас. – Волосы Арей убрал в кошель и, усмехнувшись, сказал: – А теперь уходи. Иначе я должен буду тебя убить.
– У тебя не получится.
– Мое дело попытаться…
Она отступила.
Не испугалась. Верно, и вправду древняя тварь, если не боится ни магии, ни стали.
– Стали? – Она рассмеялась и голову склонила. – Что ж, грозный воитель, бей… вот дева стоит нага и невинна…
Арей отвернулся.
Не самая разумная мысль, но он пребывал в странной уверенности, что тварь его не тронет.
– Зря, – донесся ее голос. – Пошел бы с нами, стал бы великим… а так – сдохнешь ни за что.
Быть может, да.
Быть может, нет.
И где-то далеко ударил тревожный колокол.
Глава 24. О возвращении, хоть и не победном
Первым наших увидал Еська.
Котом взлетел на ограду, перегнулся, едва не перекулился – я вовремя в порты вцепилась – и крикнул:
– Идут!
А после
