В привокзальной гостинице мест по обычаю нет, однако упоминание милиционера Сереги дало результат. Чтобы не выбиваться из образа, башлять на люкс не стал, да и не было его здесь.
Сумку с инструментами закинул на плечо и отправился гулять по городу. Одет неброско. Серая кепочка. Не пятиклинка, любимая блатными, не аэродром горячих южных парней, а самая обычная из магазина. Слегка линялый плащ, моды прошлого десятилетия. Потертый пиджак, под ним тети Дашина жилетка с документами и деньгами. Старые школьные брюки и грубоватые ботинки. Часы, старенький «Полет», выпросил у отчима. Сказал, что мою «Амфибию» могут упереть в гостинице. Ее буду носить, когда при параде, а «Полет» на каждый день. Так или похоже одевалось на будних днях большинство парней из рабочей молодежи. В толпе я никак не выделялся.
Автобус ждал почти двадцать минут, и чуть меньше сорока минут я тащился на нем до места. К знакомому дяди Вити решил поехать позже, а сейчас еду разбираться с нычкой. Проезжаю мост через Волгу. А здесь ничего так. Зелено и сравнительно чисто. Вот тут мне пора выходить.
Неспешно прохожу мимо двух-трехэтажных домиков. Интересно, их после войны построили или они дореволюционной эпохи? Минут двадцать неспешного шага, и я на набережной Тверцы. Или пока Твери? Реку уже переименовали? Когда дядя Витя сел? В 1960-м? От нычки могло ничего не остаться, здесь много перестраивают. Но главный ориентир – древний дуб стоит. Двухэтажный дом рядом с ним тоже. На первом этаже столовая. Надо же! Повезло. Кроме столовой в доме какая-то контора.
В дворике не сарай, а сараище. Но неухоженный какой-то. На крашенной суриком двери огромный амбарный замок. Бревна серые, цоколь облупился так, что из-под штукатурки проглядывают кирпичи. За сараищем кусты. Не густые, а так… кустики.
Столовая! А я с Москвы не жрамши! Выбор не ресторанный. В меню самое дорогое блюдо – заветренная колбаса варено-копченая с хреном за 41 копейку. Есть салат витаминный – 9 копеек, половина стакана сметаны – 19 копеек; завершает закуски масло, но уж совсем растаявшее. Суп картофельный с рисом рыбный – 22 копейки или молочный рисовый – 19. Э-э… Воздержусь. Треска жареная – 12 копеек, гуляш мясной – 30, шницель натуральный рубленый с подливкой – 28 копеек, но мяса туда, наверное, забыли положить. Каша рисовая молочная с маслом – 18. О! Баклажаны с помидорами тушеные! Без мяса, а стоят дороже гуляша, целых 34 копейки. Гарнир – картофельное пюре за 4 копейки или за ту же цену рис… хм… везде он здесь? Огурец соленый – 3 копейки.
Прошу гуляш с баклажанами и рисом. Толстая тетка в белом халате, с высокой конструкцией из марли, наверченной на прическу, выдает тарелку, двигаю поднос дальше.
Хлеб белый и черный по копейке за кусок. Арбуз с сахаром – 10 копеек, компот из него же только 4 копейки. Чай грузинский с сахаром – 3 копейки, с вареньем – 4. Беру какао за 8 и пирожное за 15 копеек. Я прочитал меню целиком. Выбор невелик, зато денег истратил меньше рубля. В нашей кооперативной столовке вкуснее и порции больше, но здесь тоже неплохо.
Тетка за стойкой и другая за кассой не удостаивают клиентов разговором, но между собой болтают непрерывно. Посетителей, кроме меня, только трое.
Улочка пустынна, тиха и уныла. Пока ел, мимо окна прошел лишь один человек. Может, разведать подробнее?
После обеда захожу во двор и ныряю в кустики. Для алиби, ну и чтобы не отвлекаться впоследствии, изливаюсь на сарай и осматриваюсь. Нужный мне угол самый дальний. Во дворе никого, из окон меня не видно, из-за кустов тоже. Ночью без фонаря тут делать нечего, но свет обязательно заметят. И что делать? Рискнуть?
Маленькая ниша нашлась там, где нарисована на плане. Однако она забита землей, а расчистить-то и нечем. Кое-как убрал землю руками и большой отверткой. Обнажился нижний кирпич. Устанавливаю на него домкрат и начинаю качать. Бревна трещат, однако поднимаются.
Когда в щель смогла пролезть рука, сунул туда монтировку для страховки и только потом руку. Нащупываю ржавую цепь. Тяну, но щель слишком мала. Качаю дальше, пока не вытягиваю грязнущий эмалированный молочный бидон, литра на два. Отцепляю и прячу его в заплечную сумку. Больше в дырке ничего нет.
Огромный соблазн оставить все как есть и срочно сбежать. Но я его переборол. Опускаю бревна на место. Убираю инструмент в сумку и по возможности затаптываю следы. Получается не очень.
Тогда, в порыве вдохновения, облегчаюсь по-большому на место работы и, гордясь умелой маскировкой, сбегаю.
Обратный путь еле сдерживаюсь, чтобы не крутить головой, высматривая слежку. Башкой понимаю, если бы хотели, давно бы догнали, но адреналин гуляет по крови.
В автобусе пустовато, все-таки разгар рабочего дня. Сел в середину салона и запихнул сумку с инструментами под сиденье. Вышел, как только переехали Волгу. Пусть нашедшему домкрат будет радость, мне он больше не нужен. Бидон увесистый, но не фляга с самородками, рюкзак почти не тянет.
Погулял по центру Калинина, прошвырнулся по магазинам, даже в кино сходил. «Возвращение к жизни»… В прошлой жизни читал книгу, по которой снята лента, «Записки Серого Волка». Фильм сильный, о судьбе бывшего «лесного брата», бывшего уголовника, а снял его Басов, такой милый комедийный актер. Впрочем, он «Щит и меч» тоже снял.
Ночевка прошла приятней, чем в «Колосе». Четыре человека в комнате лучше, чем двенадцать.
Бидон замотал в пакет и оставил в камере хранения, вместе с документами и почти всеми деньгами.
Сам нагладил шкары[48], чтоб стрелка была острая, как бритва. Кипельно-белая рубашка. Длинный клетчатый клифт[49]. И, главное, зашпиленные третями[50] хромовые прохоря[51]. Все, как положено по старой блатной моде. Нужно показать человеку, что пришел не фраер с улицы. Дядя Витя консультировал и лично гармошку на голенищах делал. Складень лежит в кармане пиджака. А вот финку с наганом на себе носить не стал, положил в рюкзак. Его сброшу, если вдруг чего. Конечно, из гостиницы я вышел одетый по-вчерашнему, переоделся в городе, укрывшись за запертой пивной будкой.
На хату подъехал на такси. По пути проболтался, что приехал из Комарово. А что, собственно? Кому
