Не то чтобы я питал иллюзии относительно морального облика моей нынешней службы – но все-таки до такого наши не опускались.
Кажется.
Короче, меня не позвали – и это было горько.
Приложив палец к планшету в подтверждение получения и отослав порученца, открыл шкатулку. На черном бархате лежали небольшой, похожий на древний «Парабеллум» игольник и шесть магазинов к нему.
Невероятно дорогая игрушка. Невероятно полезная. Сто выстрелов в магазине. Принцип пушки Гаусса – бьет далеко, точно и больно: шьет при желании танковую броню. Интеллектуальная система наведения и «умный» прицел, позволяющие забыть о поправках и дрожи в руках, паля чуть не на километр.
Царский подарок. «Императорский», – поправил я себя.
Никаких гравировок с именами и званиями – очевидный плюс при моей профессии. Почему-то то, что дарительница вспомнила об этом, рождало теплое чувство в груди.
…Сейчас игольник приткнулся в подмышечной кобуре.
Я посмотрел на очередного пассажира, добравшегося до встречавших его… друзей?.. членов семьи?
В воздухе звучал мелодичный смех. Где-то звонили церковные колокола.
Невольно я подался к смеющимся. Не помню, когда именно разучился улыбаться. Но знаю точно – с тех пор чужая радость действовала на меня как наркотик. Пожалуй, я даже начал понимать, почему сказочным упырям требовалась живая кровь.
Своя, мертвая, не грела.
Удар по плечу заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Тоже мне, разведчик. Зазевался – и вот результат. «Поляну не держал», а если бы ко мне подобрался убийца?
Тьфу.
Есаулу в запасе Халилову такие терзания от рождения неведомы. Есаул шагал по жизни бодр, весел и неистов. Усы воинственно закручены, невообразимый лиловый пиджак таинственно мерцает, фамильная сабля вдохновенно торчит перпендикулярно поверхности.
– Григорий Петрович! Не встречают! – радостно осведомился он.
Именно осведомился. С вопросительной интонацией славный казак сроду не водился. Мы свели знакомство во время семидневного плавания из Святого Владимира – губернского города, или, по-местному, столицы атаманства, административного центра русского сектора планеты.
Я никак не мог включиться в разговоры попутчиков, посвященные большей частью ценам на зерно и алмазы, редкоземельные элементы и скот; местным поэтам и местному же высшему свету.
Есаул стал истинным спасением. Плевать он хотел на разговоры. Бравый офицер желал перекидываться в покер и вист, пока «супруга с ухватом» далеко. Я же играл и был равнодушен к проигрышам – лишь бы не остаться наедине с собой.
Можно сказать, брак, заключенный на небесах.
– Как видите, Харитон Семенович, – пожал я плечами.
– И моей не видно, – прищурился он. – Опять в кофейне Федотова с подружками засела и обо всем забыла, хохотушка. Пройдемся? Мы вас подкинем куда нужно. А то останавливайтесь у нас, не стесните, что вам по гостиницам кости ломать?
– А ухват? – искренне заинтересовался я. – Да и жилец я беспокойный.
– Я сам беспокойный. А ухват… Да, ухват – это аргумент. Ставлю боевую задачу: за поездку понравиться Мариетте Иоанновне. Справитесь – сама пригласит. Главное, не попадитесь на предложение познакомить с ее сестрой. Редкого норова девица, чистый зверь-каркадил, брр…
– Так точно, господин есаул, – щелкнул я каблуками.
За легкой беседой мы добрались до конца причала и вышли на улочку.
– Хмм. Странно! – отметил есаул. – Народ как слизнуло с улиц. Ровно и не суббота.
Так, этого Вергилия стоило держаться. С моей-то точки зрения, в местном захолустье с его десятью тысячами населения иначе и быть не могло.
– Тпру, тпру, нечистая вас побери, – рядом с нами лихо затормозила… бричка?.. карета?.. Не специалист! Открытая конная коляска о двух диванах с поднимающейся крышей, в общем.
На переднем, сжимая вожжи, восседала хрупкая, но весьма бойкая дама, ростом Халилову примерно по пупок. Свежестью лица она напоминала гимназистку, возраст выдавал лишь мудрый взгляд карих глаз из-под темной челки. Одета была в безразмерную юбку-брюки и белую блузку. Револьвер на поясе смотрелся на своем месте.
– Дорогая, позволь представить тебе… – закашлялся и как-то съежился Халилов.
– Собутыльника? Только в карты резались и водку пили, горе луковое, или еще во Святом Владимире по бабам прошлись?! Отвечай!
Школа Старика все-таки кое-что мне дала. До Шталя далеко, но с этим справиться можно, да и не слышалось в голосе злобы – поза одна.
– Мариетта Иоанновна, милейшая! – включил я воркующий голос. – Разрешите? Григорий Петрович Леонтьев, лейтенант Флота. В отставке по ранению, ныне купец скромный. Заверяю, как на духу: по бабам не ходили, водки не пили, а в карты резались, да еще как! Только пух летел. Но на фишки, исключительно на фишки. Разорил бы меня ваш супруг иначе вконец. Великий мастер, цените!
– Ладно, ценю, – смеются глаза госпожи Халиловой. – Так уж и быть. И прощаю. Но если узнаю!..
– Ручку, ручку позвольте, – последний залп даю и тон выключаю.
– А вы знаете, как успокоить женщину, Григорий Петрович. Вы ведь не женаты? – Взгляд на пальцы вашего покорного. – Не хотите с сестрицей моей знакомство свести?
Есаул делает круглые глаза и чиркает ладонью по горлу. «Каркадил!» – шепчет театрально.
Смеемся все вместе. Они искренне. Я – эхом, отражением.
– Загружайтесь, – машет рукой Мариетта. – Не знаю, что случилось, но на перекрестке форменный затор. Все к реке спешат. А кое-кто с оружием бежит.
– Там, – повернулся ко мне, севшему рядом с вещами на заднее сиденье, есаул, – река излучину дает. А за ней – граница с Большой Пятеркой. Территория корпораций. Посмотрим. Вооружены?
Я откинул полу сюртука и похлопал по кобуре.
– Отлично, у меня тоже револьверт. Что творится, сейчас выясним, – зоркий есаул углядел бегущего в ту же сторону паренька, по виду гимназиста.
Дождался, когда коляска поравняется с ним, и цепко ухватил его за ухо.
– Малый, куда все смылись?
– Там эти… планетяне…
– Докладывай толком, боец.
– Так точно, – вздохнул «боец». – Ефим Петров, учащийся, пятый юношеский Новоспасской базы. Говорят, у корпоратов инопланетяне высадились. Разрешите ознакомиться с обстановкой на
