Впрочем, не имеет значения, что именно она говорила. Главное, что под воздействием неотразимых принцессиных чар леди Кайрена Умата постепенно расслабилась, заулыбалась, уселась в предложенное ей кресло, и они все вместе принялись разворачивать торт, а я наконец-то перевел дух. И заодно допил остывшую камру. И даже заметил встревоженный взгляд Дримарондо, в котором иногда посыпается вечно голодная дворняга, не уверенная в человеческом благородстве, и шепнул ему: «Ну естественно, собакам тоже достанется по куску торта. За кого ты меня принимаешь? Когда это я зажимал еду?»
Принцесса вернулась ко мне через несколько минут. Села рядом, вцепилась в руку несколько крепче, чем следовало бы, гордо сказала:
– Видишь? Я уже подолгу прекрасно без тебя обхожусь.
– Не сказал бы, что так уж подолгу, – усмехнулся я. – Да и не то чтобы вот прямо-таки прекрасно. – И скорчил такую противную по внутренним ощущениям рожу, что пожалел об отсутствии зеркала. Хотел бы я на это поглядеть.
– Умопомрачительный, несомненный, неистовый, затрапезный негодяй, – резюмировала принцесса. И показала мне язык.
И ведь даже не спросишь строго, кто научил ее таким отвратительным манерам. Сам же сегодня и научил.
– Смотрите, как я теперь умею разрезать пироги, – сказала Базилио, простирая руку над тортом. – Один жест, и любой пирог, торт, омлет или каравай – в общем, все что угодно, лишь бы круглое, – разделяется на семнадцать совершенно одинаковых частей. Даже если на аптечных весах взвешивать, ни один кусок не будет больше или меньше остальных, ни на миллиграмм!
– Но почему именно на семнадцать? – спросили мы дружным хором.
– Нас же гораздо меньше, – добавил я.
– Ну так разрезать пироги меня научила леди Тайяра, – объяснила Базилио. – А у нее семнадцать – самое любимое число. Ни на какое другое количество частей пироги этим способом почему-то не делятся; если семнадцать не подходит, лучше резать ножом. Но так гораздо аккуратней получается. По-моему, красота!
– Красота-то красота, но нас здесь сейчас шестеро, – трагически объявил Дримарондо. – Четыре человека и две собаки. Это означает, что почти все присутствующие получат по три куска торта, а кому-то одному третий кусок не достанется.
Для гуманитария он совсем неплохо считает. По крайней мере, быстрее меня.
– Этот обездоленный будет не собакой, а человеком, – твердо сказал я. И примирительно добавил: – Все равно я много сладкого за один присест, хоть стреляй, не сожру.
Положа руку на сердце, в людях я разбираюсь неважно. И настолько не интриган, насколько это вообще возможно для живого мыслящего существа. Однако причина внезапного визита леди Кайрены с тортом была настолько очевидна, что даже я догадался. И когда она, воспользовавшись Безмолвной речью, сказала: «Сэр Макс, вынуждена признаться, что пришла к вам с просьбой», – я сразу понял, с какой.
«Хотите узнать, как помириться с сэром Джуффином Халли? – прямо спросил я. – Правильный ответ: вообще не надо мириться. Потому что, с его точки зрения, он с вами не ссорился. Просто поговорил в свойственной ему манере. Подробностей вашей беседы я не знаю, но совершенно уверен, что для него вопрос на этом закрыт».
Леди Кайрена помрачнела, но тут же вежливо улыбнулась Базилио, подавшей ей бокал какого-то фиолетового напитка, о существовании которого не только в нашем доме, но и вообще в природе я до сих пор даже не подозревал. Наконец сказала: «На самом деле, я хотела не столько выяснить, как помириться, сколько расспросить вас, как вообще с ним договариваться. Никогда прежде не доводилось работать с такими людьми, как он… и как вы все. По неопытности я уже совершила много ошибок; надеюсь, не роковых. Вы мне поможете, сэр Макс? Объясните, как сотрудничать с сэром Джуффином? Только, если можно, наедине. Не хотелось бы обсуждать нашу работу и лично сэра Джуффина Халли в присутствии юных леди, а Безмолвная речь, на мой вкус, хороша только для коротких бесед».
По этому пункту я был совершенно с нею согласен. Сущее наказание эта Безмолвная речь! Но уединение нам с леди Кайреной пока не светило. Вряд ли принцесса сможет обходиться без меня хотя бы полчаса кряду, ей пока и несколько минут трудно терпеть.
Пришлось сказать как есть: «К сожалению, обстоятельства таковы, что я сейчас не могу отойти от нашей шиншийской гостьи больше, чем на пару минут. Для нее мое отсутствие невыносимо. Так получилось. Это не каприз».
Мое чистосердечное признание шокировало леди Кайрену куда больше, чем я того ожидал. Уж не знаю, поверила она или нет, но уставилась на нас с принцессой, словно впервые увидела. И с такой неприязнью, будто мы только что подожгли ее дом.
«Но можно поговорить прямо здесь, – на всякий случай сказал я. – Мои домашние не болтливы, а шиншийцы считают, что уродиться сплетником – очень плохая, недостойная судьба. А если вы им не доверяете, можно продолжить Безмолвный разговор. Или отложить беседу до того момента, когда мы с юной леди найдем в себе силы надолго расстаться, но этот момент, боюсь, наступит не раньше, чем через дюжину-другую дней…»
Леди Кайрена отвернулась и печально ответила: «Ладно, нет, так нет».
Я возвел глаза к потолку. Вот же беда с этими бывшими придворными! Даже мою простодушную откровенность можно, оказывается, принять за вежливый отказ. Как, интересно, Король в таком окружении до сих пор ума не лишился? Он-то – совершенно нормальный человеческий человек. Правда, большой любитель головоломок. Возможно, это и есть ответ.
«Ну и какой смысл обращаться ко мне за помощью, если вы все равно ни одному моему слову не верите?» – укоризненно спросил я.
«Да почему же, верю, – сказала леди Кайрена. – Верю, что вы не можете даже на полчаса расстаться со своей новой подружкой ради важной беседы; впрочем, важной, разумеется, только для меня. Это вполне понятно».
Я повторно возвел глаза к потолку, прикидывая, что будет, если я сейчас назову леди Кайрену Умату «свирепой непритязательной задницей». Или «неистовой нелюдимой мерзавкой» – например. Не окажется ли это совсем уж черной неблагодарностью по отношению к гостье, чей превосходный торт вот прямо сейчас доедают мои собаки? Или, наоборот, ее рассмешит? Или просто укрепит во мнении, что я – самый обычный псих, которого лучше обходить десятой дорогой? Определенный смысл в этом действительно есть.
Базилио, почуявшая, что за внезапно наступившим молчанием таится что-то неладное, сразу сникла: она любое неладное на дух не переносит.
– Вам с нами неинтересно? – спросила она гостью.
Леди Кайрена сухо ответила:
– Ну что вы, не беспокойтесь. Мне, можно сказать, интересно как никогда.
От необходимости как-то исправлять положение меня избавил сэр Шурф. У него вообще прекрасное чувство времени: не было еще такого, чтобы я пропадал пропадом, а он меня не спас. Вот и сейчас прислал зов в самый нужный момент и сказал: «У меня есть полчаса, почти
