Но моих жалких актерских способностей с грехом пополам хватило, чтобы заинтересованно вытаращиться на принцессу:
– Что за подарок? Быстро давай его сюда.
– Вот! – торжественно провозгласила она, извлекая из кармана скомканную розовую бумажку. Огорчилась: – Ой, прости, я ее измяла, пока бежала. Сейчас!
Положила бумажку на колено и принялась старательно разглаживать, словно ее усилия и правда могли хоть что-нибудь изменить. Наконец неуверенно сказала:
– Ну вот. Так вроде вполне ничего. Эта записка, я сама понимаю, выглядит довольно скромно, если не знать, что она написана рукой самого великого халифа Кутай АнАрумы. Великий халиф иногда записывает на бумагу некоторые свои мудрые изречения и дарит их – но не думай, не всем подряд! Только людям, которые ему по какой-то причине очень понравились. И всегда выбирает записки наугад, поэтому получается еще и что-то вроде предсказания или просто отеческого совета. Кому как повезет.
На драгоценной бумажке мелким бисерным почерком было написано: «Не следует стремиться одержать победу, следует стремиться стать человеком, способным побеждать».
Ну, в общем, кто бы возражал.
– Придворные ученые давно уговаривают великого халифа Кутай Ан-Аруму позволить им составить большую книгу его мудрых изречений, – тараторила принцесса. – Но великий халиф не соглашается. Он считает, книга ненадежная вещь, она может попасть в руки кому попало, даже совсем глупому нелепому засранцу, который все слова прочитает, а все равно ничего не поймет. А это очень плохо! Непонимание наносит мудрости великий вред. Любое мудрое изречение, неправильно понятое сорок тысяч раз, становится бессмысленной глупостью, хотя все слова остаются на месте, и, по идее, в них должен быть прежний смысл. Но нет, смысл от непонимания исчезает. Такое происходит злое, негодяйское колдовство! Поэтому великий халиф Кутай Ан-Арума предпочитает сам выбирать людей, которым можно доверить его возвышенные мысли. Я даже удивилась, что он тебя тоже выбрал. При всех своих достоинствах, ты все-таки самый настоящий неделикатный злодей!
Я посмотрел на нее с интересом.
– Правда, что ли, из книги может исчезнуть смысл, если ее прочитает слишком много дураков? Ничего себе! Ну и дела.
– Конечно, правда, – подтвердила принцесса. – Если уж сам великий халиф Кутай Ан-Арума так говорит. Поэтому ты, пожалуйста, постарайся понять послание правильно. И на всякий случай не перечитывай его сорок тысяч раз. Ты – единственный читатель. Будет жалко, если эта драгоценная истина из-за тебя утратит смысл.
– Ладно, – пообещал я. – Сорок тысяч раз перечитывать, так и быть, не стану. Очень хочется, но я умею держать свои страсти в узде.
– Этот полемический прием, – укоризненно сказала принцесса, – называется «сарказм». Ты думал, я не пойму? У нас его изучают в придворной школе этикета и хороших манер, причем с единственной целью: чтобы знать, почему его не следует применять в разговорах с близкими друзьями и просто приятными собеседниками.
Я опешил, как и положено разоблаченному злодею, но меня, сам того не зная, выручил сэр Мелифаро. Вышел из кабинета Джуффина с таким несчастным лицом, что принцесса мгновенно забыла не только о моем неуместном сарказме, но и о своем возлюбленном зонтике. Отбросила его в сторону, подскочила к Мелифаро и крепко его обняла.
– Ух ты! – обрадовался тот. – Ну, если такие красотки сами на шею кидаются, значит, в жизни еще есть какой-то смысл.
– Вот кто бы говорил, – укоризненно заметил я. – Ты сам весь, целиком, от макушки до пяток, смысл.
Мелифаро посмотрел на меня с таким неподдельным удивлением, словно я его разбудил, и теперь он пытался понять, кто я такой и откуда здесь взялся. Наконец сказал:
– Спасибо, что напомнил. А я – дурак, что забыл. И тебе спасибо, юная леди, – улыбнулся он принцессе.
– Не за что, – ответила принцесса. – Иногда людей надо обнимать. Но только тех, которые очень нравятся, иначе получится полная ерунда. А знаешь что? Приходи сегодня к нам в гости! Ты же больше не сердишься на Сэромакса? Он не виноват: с каждым может такое случиться, что в его доме спрячется чья-то жена!
– Вот кому на самом деле надо издать книжку с мудрыми изречениями, – заметил я. – И нет, это не называется «сарказм». Это называется «удачная коммерческая идея». Будь я книгоиздателем, прямо сейчас подписал бы с тобой контракт.
– У меня пока не так уж много по-настоящему мудрых мыслей, – вздохнула принцесса. – На целую книжку точно не наберется. Максимум – на школьную тетрадь.
– Спасибо за приглашение, – сказал ей Мелифаро. – Я не могу его принять, но только потому, что уеду из города еще до вечера. На кого я сейчас действительно сержусь, так это на своего начальника. И на Тонтони Гуабу, бывшего Старшего Магистра Ордена Колючих Ягод. И на молодых идиотов, которые вокруг этого типа собрались и ушли за ним в Комуадский лес, одержимые какими-то утопическими идеями. И еще на Кофу – авансом, заранее. Представляю, сколько крови он из меня выпьет по пути…
– А сэр Кофа Йох пьет человеческую кровь? – ахнула принцесса, и так-то до сих пор относившаяся к Кофе с изрядным опасением. – Вот мне с самого начала сердце подсказывало, что он – великий злодей!
– Злодей – не то слово, – подтвердил Мелифаро. – Но, справедливости ради, кровь из ближних он пьет только в переносном смысле. То есть в живых я наверняка останусь. Так что повеселимся еще.
Последняя фраза в его исполнении прозвучала почти угрожающе. Но насколько я успел изучить устройство сэра Мелифаро, это даже хорошо. От его злости всех бед – в худшем случае драка. Зато потом – снова лучезарное настроение, в точности как у шиншийских принцесс.
– Что там такое невероятное стряслось в Комуадском лесу, что туда все так срочно едут? – спросил я Джуффина.
– Ну, во-первых, не все, – ответствовал шеф. Он выглядел очень довольным, но не как в начале всякого сложного дела, а скорее, как кот, за один присест уписавший недельный запас свежих сливок. – А только некоторые избранные счастливчики. Надо же им отдохнуть на природе от тяжелой работы на Столичную полицию. Я считаю, пора.
– Вот как, – понимающе кивнул я.
Теперь срочный отъезд Кофы и Мелифаро предстал мне совсем в другом свете. Интересные у нас тут происходят дела.
– Банда, если что, самая настоящая, – усмехнулся Джуффин. – И даже Магистра Тонтони Гуабу я не приплел для пущей важности, готов спорить на сто корон, без старика дело не обошлось. Но они очень вовремя объявились, это правда. Спасли меня от неприятной необходимости официально запрещать какую бы то ни было работу
