Министр ещё больше увеличил изображение Бича, какое-то время разглядывал «трубу с утолщениями», выключил видеосистему. Экраны погасли, превращаясь в золотистые стены. Остались светиться только окна с лицами не присутствующих вживую людей.
Министр перевёл взгляд на советника президента.
– Что скажете, Константин Минеевич?
Мухин, сухолицый, морщинистый, с роскошным чубом, скрывающим лоб чуть ли не полностью, с поднятыми на лоб бровями, будто он вечно удивлялся всему, чему становился свидетелем, наметил улыбку.
– Мне это напоминает игру в городки. Кто-то бросил палку, и она летит, метя в фигуру.
Кочергин хмыкнул:
– Под палкой вы имеете в виду Бич?
– Естественно.
– А под фигурой – всю планетную систему? Или только Землю?
– Вы верно поняли мою мысль, Михаил Довлатович.
– Но тогда получается, что палку-Бич бросил кто-то запредельно могущественный. Причём настроенный к нам весьма и весьма недружелюбно. Кому мы так насолили?
– Нас решили приостановить на пороге Солнечной системы, уж слишком рьяно мы ринулись в космос, получив реальные возможности экспансии, но не решив внутренние проблемы.
– Этой идее больше полувека, – скептически поджал губы Каминский. – Что нас, людей, не пускают в космос дальше Земли. После первого полёта за пределы планеты прошло восемьдесят лет, прежде чем мы наконец реально долетели до Луны.
– Вы против этой гипотезы, Гелий Ромуальдович?
– Я не философ и не предвестник апокалипсиса, я учёный.
– Гипотезу поддерживают в том числе и очень крупные учёные всего мира.
– Не вижу причин, по которым кто-то решил избавиться от человечества, запустив в сторону Солнца суперструну. Для тех, кто может кидать такие «палки», наша цивилизация – что муравьиная куча для человека. Появление суперструны – абсолютная случайность.
– Возможно, что и случайность, только это уже вторая суперструна, гораздо большая по размерам, что невольно наводит на мысль о заговоре. Первая «палка» – Китайская Стена – прошла мимо, бросили вторую.
– Ну… не знаю, – поморщился Каминский.
– Я вас понял, Константин Минеевич, – сказал Кочергин. – Действительно, ксенологам есть над чем поразмыслить. Кстати, мне кое-что непонятно по теме. Я не физик и не космолог, но учился неплохо и ещё со школы помню рассказы преподавателя о теории струн. Почему Бич Божий, то есть суперструна с гигантской массой, не свернётся в точку под давлением сил гравитации? В шар, в чёрную дыру, наконец. Остаётся непомерно длинным? Ведь он является абсолютно неравновесной системой, не так ли?
– Согласно М-теории…
– Только прошу обойтись без спецтерминологии, Гелий Ромуальдович, объясните на пальцах.
Каминский улыбнулся:
– Я тоже не специалист в теории струн, а всего лишь доктор технических наук. Постараюсь без терминологии. Мы согласились, что Бич является суперструной, развёрнутой инфляционным расширением Вселенной в первые микросекунды после её рождения. А суперструну невозможно согнуть как железный прут или проволоку, её материал – не вещество, какое мы знаем, это вибрация того континуума, объединяющего все пять известных науке видов взаимодействий, из которого состоял перворождённый пузырь истинного вакуума, превратившийся впоследствии в нашу Вселенную со всем её наполнением.
Кочергин бросил взгляд на лицо Стогова, выразившее не то усмешку, не то досаду.
– Истинный вакуум, говорите? Разве есть не истинный?
– Так называемый ложный, заполняющий всю Мультивселенную, порождающий вечную инфляцию – сверхбыстрое расширение.
– М-да, очень понятно. А пять видов взаимодействий…
– Сильное, слабое, электромагнитное, гравитационное и так называемое пятое, над свойствами которого ещё работают теоретики. В момент рождения нашей Вселенной плотность первичного кокона и температура были настолько велики, что существовала единая фундаментальная сила. Лишь спустя мгновения она начала расщепляться на отдельные силы, отвечающие каждая за свой тип взаимодействия: сначала отсоединилась гравитация, позволяющая удерживать все виды материи, потом сильное, связывающее кварки и глюоны в элементарные частицы и нуклоны в ядрах, за ним слабое, отвечающее за процессы бета-распада в ядрах, и, наконец, электромагнитное…
– А пятое?
– Объясняет процессы рождения тёмной материи.
– Ладно, нет смысла углубляться в теории. Вы считаете, что Бич не сворачивается петлёй и не коллапсирует из-за того, что он нематериален, так?
– Он не менее материален, чем элементарные частицы и энергетические поля, но это иной вид материи.
– Каким образом он создаёт поле притяжения? Насколько я помню институтский курс физики, массой обладают только материальные частицы – протоны, нейтроны, электроны, поля – это уже волны.
– Масса и энергия – эквивалентные понятия. Но я вас понимаю, Михаил Довлатович, мы ещё многого не знаем, поэтому так важны исследования Бича. Надеюсь, добытые нашими специалистами материалы помогут нам разобраться с ситуацией.
– А пока что Бич неустанно мчится к Юпитеру, – проворчал Бояринов. – Что мы будем делать, если он таки направится к Солнцу? А тем более, если зацепит Землю?
В кабинете стало тихо.
Молчали и участники совещания, присутствующие виртуально.
Тишину нарушил Кольцов:
– Необходимо получить точные данные о поведении Бича. Только после этого можно будет принимать какие-то решения.
– Эвакуировать людей? – мрачно поинтересовался Стогов.
– Куда? – буркнул Сароян. – Ни на одной планете нет инфраструктуры, способной принять не то что девять миллиардов человек, но даже десятка тысяч. К тому же мы не знаем, будут ли затронуты более или менее изученные – Марс и Луна.
– А что, если сбросить Бич на Юпитер? – сделал неожиданное предложение Мухин.
Кочергин посмотрел на него озадаченно, но ответил советнику президента не министр, а Каминский:
– Наверное, вы не совсем хорошо представляете, что такое Бич Божий, Константин Минеевич. Ещё раз повторяю: длина Бича – три миллиона километров, масса – более трёхсот масс Земли! То есть по массе он не меньше Юпитера, а по размерам – в двадцать с лишним раз больше. У нас нет никакой возможности ни остановить такую «палку», ни отвернуть.
– Эграны…
– Электрогравитационные генераторы слишком слабы
