— Интересно, почему мальчишка на такое решился? — почти озвучил его мысли Ивар.
— Отец умер…
— И что? Нет, тут другое… ему, конечно, плохо без отца, но не настолько. Иначе б он раньше топиться бросился.
— Думаешь, Кейт?
— Уверен. Мать он любит, мальчишка-то неплохой, а вот сама Кейт…
— Она хорошая! — вступился за сестру Лесли.
— Так и Тиа неплохая, тут дело в другом. Они любить не умеют. Ни Кейт, ни Тиана, ни теща моя, что уж там.
— Неправда! Кейт, конечно, да… а мать меня любит. И Тиа… вы ведь женаты!
— Потому и знаю, — Ивар присел на камень, обхватил руками колено. — Тиана не ко мне бежала, а от матери. И Кейт то же самое, из Кон’Ронга они вырвались, а вот стать нормальными не получилось. Они не знают, как это — любить. Не умеют. Не видели они этого, а значит, и дать не смогут. Страсть, постель — это не любовь, нет. Это иное.
— Тиа любит Андреса.
— Нет. Это наш сын, только вот мне все равно, какой он, кто он, я просто счастлив, что он у меня есть. Что я есть у него. А Тиане надо им гордиться. Чтобы на него глядели, а потом переводили взгляд на нее — это та самая, это мать Андреса Ривена. И твоя мать то же самое. Она не понимает, что любить — это отдавать, она может только брать и брать, а этого мало. Слишком мало…
Лесли покачал головой.
— Мама не такая. Ты просто не понимаешь…
— А чего мне понимать? — Море располагало к откровенности, да и ситуация тяжелая. — Ты решил жениться на Джин, что тебе мать сказала? Сынок, люби ее и будь счастлив? Нет ведь, она думает, как избавиться от малышки.
— Мама хочет для меня самого лучшего. И что плохого, что она будет гордиться мной?
— Кейт она не гордится. И Тианой тоже. Не обижайся, Лесс, только вас самих она не видит. Она видит свое отражение в вас, во внуках… вот Андрес для нее любимый внук, потому что умен, талантлив, учится в Клостере… А Колин — нет. Мне вот все равно, где мой сын учится, был бы он жив-здоров и счастлив, а там уж и я буду счастлив рядом с ним.
— Так и мама… — Лесли вспомнил кое-что и осекся.
— Давай не будем об этом, — вздохнул Ивар. — Ты и сам поймешь, лишь бы поздно не было. А за девочку Брайс держись двумя руками. Она искренняя.
— Искренняя?
Вот уж что Лесли не мог сказать о Джинджер. Та могла лгать, да и лгала…
— Очень искренняя. Только не для всех.
— А как тогда? — Лесли даже стало интересно. Ивар был далеко не глуп, просто не хотел чего-то добиваться и часто довольствовался малым. Но наблюдательностью и догадливостью его Бог не обидел.
— Я смотрю на них с матерью и даже завидую. Друг ради друга они солгут, украдут, убьют. Тиана так не сможет, даже ради Андреса, она слишком высоко ставит свои интересы. А эти двое… вот есть у них круг людей, которых они считают родными, и тут они на все готовы. Горы свернут и рвы выкопают. А все остальные… они именно что остальные. Не друзья, не враги, в лучшем случае союзники.
— Аликс?
— Не знаю, почему они взялись опекать эту девочку, но ее мужу заранее сочувствую.
— Пирлену?
— Или он даст развод, или ее вдовой сделают, — без тени сомнения подтвердил Ивар. — И я первый свидетельствовать буду, что он умер от отравления грибами.
— Серьезно?
— Бить женщину может только мразь. А ее на земле и так много, одной меньше, жалко не будет. Хуже, если одной больше станет.
За разговорами мужчины сейчас прятали свою беспомощность. На море проку от них мало. И найдут ли мальчика?
Найдут ли его живым? Об этом и Ивар, и Лесли даже думать боялись. Лучше обсуждать всякие глупости, чем представлять, как они отдадут тело ребенка его матери.
* * *— Дядька Корт, смотри!
Корт Симар, рыбак в невесть каком поколении, прищурился.
Драконья коса близилась, и видно было… нечто.
Что-то темное, странных очертаний. Из-за каприза течения рядом с косой постоянно были туманы, и разглядеть, что на ней происходит, издали бывало сложновато. Вот и сейчас Корту показалось, что там, на косе, шевельнулась темная тень, скользнула в туман и пропала с глаз. Напарник, племянничек, видимо, заметил больше, потому что помотал головой.
— Никак зверюга какая?
— Все может быть. Сейчас причалим, посмотрим.
Из-за тех же капризов течения причалить сразу не удалось, но спустя минут двадцать лодка таки ткнулась носом в песок, и Корт осторожно принялся промерять его веслом. Зыбуны тут тоже были обычным делом, причем в самых неожиданных местах. Вчера ходил, сегодня — угодил.
На краю косы лежало тело.
Мальчишка лет двенадцати, голый… мертвый?
— Дядь, кажись, дышит, — пригляделся Рим.
Корт почувствовал, как сильно забилось сердце. Но все равно не бросился опрометью. Дошел, выверяя каждый шаг, осторожно опустился на колени рядом с мальчиком, перевернул его на спину.
Да, это был Колин Линос. Живой, но далеко не здоровый. Мальчишка весь горел, спина была в жутком состоянии… срочно надо его к лекарю.
— Дядь! Глянь чего!
Рим указывал на что-то рядом с парнем. Корт вгляделся.
Следы.
Да, следы. И знакомые, хотя когда он их видел…
А сейчас это был след взрослой стопы. Плоской, с длинными изогнутыми когтями, которые глубоко погружались в рыхлый песок…
Корт резко двинул ногой, засыпая следы песком. Взглянул на племянника.
— Ты ничего не видел.
И направился к мальчишке. Надо было его увозить отсюда.
— Дядь, ты чего? — Рим пошел следом. — Это ж… неясно чего такое! Надо ребятам сказать…
Корт скрипнул зубами.
— Ты. Ничего. Не видел.
И принялся укутывать мальчишку запасным парусом. Он толстый, теплый, авось
