Знание, вот в чем ключ!
Алекс наверняка не знает, у кого купить дом, чтобы не обманули, куда вложить деньги, кого нанять…
Это ж и дураку ясно! А он, лопух придорожный, и не сообразил сразу! Точно лопух!
Вот не зря отец говорил, что Далан для торговли что рыба для полета! За хвост раскрутишь, запустишь – так полетит. Да мордой в землю!
Эх-х-х…
Тут уж кому что дано! Вот в драке он первый, а в торговле Шерн и Марек его обставляют вчистую. Каждому свое.
Но какие у Алекс сказки!
И песни…
Он потом еще спросил – откуда, а она и ответила, что с родины. Вот как она родину продает. Память о доме, чему научилась… интересно, где такое рассказывают?
Узнает еще…
Завтра им в порт, будут корабль искать. Хотя их и на корабль теперь за полцены возьмут! С таким-то даром! Попросить Алекс научить его, что ли? За время плавания они многое могут успеть, если он лениться не станет! На этой мысли Далан и заснул.
Луна равнодушно смотрела на него в окошко золотистым змеиным глазом. Волны накатывали на берег, и слышалось змеиное шипение в их равнодушном шорохе.
Смеш-ш-ш-шной мальчиш-ш-шка. Много вас-с-с-с тут было.
Волны накатывали на берег одна за другой. И не было им дела ни до людских радостей, ни до их горестей. Люди исчезнут, а Море останется.
Оно незыблемо, оно вечно, оно всеобъемлюще…
Море помнило Королей и видело их во сне. И такие же сны снились Алаис.
Людиш-ш-ш-ш-шки…
* * *Алаис смотрела – и видела.
На этот раз герцога Карнавона. Того, старого. Не отца, но последнего вассала последнего Короля. Даже не видя косатку, вышитую на плече его камзола, она все равно знала – Карнавон. Он сидел в кресле с бокалом вина. Напротив стояли еще два кресла. И в них тоже сидели мужчины.
Один – седой, среднего роста, с удивительно темными, почти черными глазами. И на его плече был герб.
Акула. Род Лаис.
Второй – высокий, с открытым лицом и соломенными волосами, с удивительно добрым выражением, и на плече его камзола вышит дельфин, играющий в волне.
Атрей породнился с Дионом. Тимар видит себя на престоле. Остаются Лаис, Карст, Карнавон…
Алаис слышит это так четко, словно Король стоит за ее плечом. И понимает, что здесь и сейчас видит переговоры трех герцогов.
Лаис. Карст. Карнавон.
Первым нарушает молчание ее предок:
– Не будем таиться друг от друга, господа. Король говорил со мной перед смертью. Он завещал мне нечто… важное.
Карст реагирует первым. Ерошит волосы, удивленно смотрит…
– Вам тоже?
Лаис глубже уходит в кресло. Акулы – они вообще неразговорчивые. Карнавон медленно опускает голову:
– Да. Наша задача сохранить наследие до тех времен, когда его… призовут. Этого хочу я, этого хотите и вы. Я ошибаюсь?
Карст кивает, но Карнавон сейчас смотрит на герцога Лаис. Пристально, жутковато. И тот, подумав пару секунд, опускает голову:
– Да.
Карст пожимает плечами:
– К чему этот разговор? У нас нет иного выхода! Стоит нам нарушить клятву, и…
– Мы можем ее и не нарушать. Но за нами придут наши потомки. Вы воспитаете их в верности Королям?
Лаис пожимает плечами:
– Поколение, два… память людей недолговечна, как следы от волн на песке. Тебе ли не знать?
– К тому же Атрей и Тимар сейчас не с нами. Они против нас, значит, нашли способ обойти клятву, – прищуривается Карст.
Карнавон кривится:
– Не обойти. Подправить. Дион королевской крови. Они служат бастарду, но кровь в нем старая. Любые его приказы – даже подсказанные ими же – нарушить нельзя, обойти можно.
– Не люблю громких слов, Карнавон. Мы собрались здесь не ради твоих прекрасных глаз. – Лаис делает пару глотков из высокого бокала. – Давай к делу?
– Я хочу предложить сделать так, чтобы наследие было доступно каждому из наших потомков.
Карст качает головой:
– Невозможно. Эрт все предусмотрел. Я хотел бы, но нужна чистая кровь. Королевская кровь…
– Мы займемся этим вопросом. Но я уже сказал – мы не нарушим. Мы аккуратно… обойдем.
– И как же?
– Наши наследники не должны вступать в браки друг с другом, это верно. Но есть и второстепенные ветви семей. Кровь в них та же, кровь наша. Просто они уже не совсем герцоги, у них только титулы учтивости…
– Ты предлагаешь родниться между собой? – Лаис понимает все достаточно быстро. – Но кто-то должен будет отслеживать родословную…
– Этим займется Карст. Нам бы Атрея, но на него нельзя сейчас положиться, так что… придется тебе, Карст.
Карст задумывается, а потом кивает головой:
– Хорошо. Я сделаю. С чего мы начнем?
Карнавон хищно улыбается. Как косатка, которая только что до отвала нажралась сырого мяса.
– С помолвки.
* * *Картина меняется.
И Алаис видит нечто иное.
Это большой зал. Громадный. Стены его из необработанного темного камня, они так велики, что факелы не рассеивают темноту. Они только подчеркивают ее. И тени мечутся по стенкам, оскалив пасти и протягивая ледяные пальцы к людям, стоящим в центре зала.
Пятеро.
Пять человек в одежде разных цветов.
Алый с черным. Белый с лиловым. Серебристо-серый с зеленым. Желтый с коричневым. Голубой с золотым. Родовые цвета герцогов. Если она приглядится, даже сможет разобрать, где и кто. Но Алаис это неинтересно.
Пятеро людей стоят по углам… пентаграммы?
Да.
Они не молятся, они просто стоят и ждут… чего?
В центре, перед алтарем, стоит молодой человек. Алаис заглядывает ему в лицо. Оно симпатичное. Было бы…
Сейчас его словно разъела изнутри ржавчина. Женщина даже во сне брезгливо отшатывается. Такое ощущение, что по венам у молодого человека вместо крови пустили кислоту. Лицо в язвах, в рытвинах, и руки такие же, и, наверное, все тело… На алтаре – корона, скипетр, меч. В руке юноши появляется короткий кинжал из какого-то черного металла.
– Клянусь кровью Моря вечно служить моей земле и моему народу.
– Свидетельствуем.
– Клянусь ставить их интересы выше собственных. Клянусь оберегать и защищать, пока стучит мое сердце…
– Свидетельствуем…
Алаис слышит все. И клятвы, и слова герцогов… они просто свидетели обряда. Пятеро по углам, один в центре…
Она едва не упускает момент, когда парень разрезает себе руку кинжалом. Ярко-алая кровь хлещет на алтарь, и тот… открывается?
И под ним кипит белой пеной воронка водоворота.
Голодная.
Страшная.
Ждущая…
Алаис не кричит только потому, что от ужаса перехватило дыхание. Но видит, как молодой человек отшатывается в ужасе… поздно!
Слишком поздно!
Пол поворачивается под его ногами, и он падает, падает вниз…
Герцог в желто-коричневом – Атрей – дергается вперед в отчаянной попытке спасти, успеть, но сразу останавливается, опускает руки. Он понимает – это смерть.
Холодная.
Ждущая…
Безжалостная.
Плита медленно поворачивается обратно, закрывая от Алаис водоворот, и женщина выдыхает. Здесь и сейчас ей страшно. Она никогда не видела водоворотов в реальной жизни. На картинках, в книгах, в фильмах – да, много раз. Но вот так, ощутить вблизи его голодную жестокую злобу… нет, к этому она готова не была.
Молчание нарушает герцог Карнавон:
– Пусть Море примет эту душу.
Алаис видит их лица.
Она отчетливо видит, что Карнавон доволен. Лаис
