– Так сколько?
– Я ж сказал – пятьдесят монет.
– Пятерка золотом – и мальчишка уходит со мной.
– Сорок пять. Вы посмотрите, господин, какой он ловкий!
– Где? Это ж щепка, а не мальчишка! Его еще год кормить, чтобы на человека стал похож!
– А вам-то он зачем?
– Не мне, матери.
Мальчишка высказался в том смысле, что таких подонков только гадюки рожают – и огреб справедливый подзатыльник. Оскорблять свою мать Алаис бы никому не позволила, так что и останавливать надсмотрщика не стала.
– Характер гадкий, воспитания нет, неграмотен, способен только к черной работе – и за это пятьдесят монет? Он того не стоит!
– Не хочешь – не покупай. Без тебя любители найдутся, – огрызнулся купец.
Алаис почувствовала, как подкатывает к горлу еще один комок тошноты. Нет, надо бежать, или…
– Удачных поисков, – выдавила она и осторожно, стараясь не расплескать то, что внутри, двинулась с площади.
* * *Второй раз ее рвало уже под причалом.
Как она туда забралась, Алаис и сама не знала. Ноги привели. Но тошно было до ужаса.
Во рту прочно поселился привкус желчи, голова кружилась, ноги подкашивались.
Как люди могут такое делать с другими людьми?
Маританцы считают себя наследниками воинов… и как?! Как те, кто должен был охранять, беречь и защищать, превратились вот в это?
Если бы Короли остались на троне, такого никогда бы не было. Работорговли при Морских Королях не существовало. Было единое Королевство, и нарушать его законы никто не смел.
А сейчас…
Все рассыпалось, все развалилось.
Алаис кое-как умылась соленой морской водой. Кожу на лице стянуло.
– Да чтоб ваш рынок до основания срыло!
В этот момент она всей душой желала исполнения своих слов. Прямо-таки видела, как налетает на берег громадная волна, как она захлестывает площадь, как ломаются под ее напором помосты, выворачиваются из земли камни…
Руки по-прежнему оставались в морской воде. Море мягко обволакивало пальцы, ласкалось, гладило, утешало…
Алаис вздохнула.
Да уж, помечтать-то можно, но результат? Сколько ни тверди «халва», во рту слаще не станет. Вот если бы изобрести динамит и заложить его в нужном месте, чтобы волна нахлынула…
Она выпрямилась, окинула взглядом причал – и едва не сверзилась в воду. Помогло то, что рядом оказался покрытый водорослями и какой-то слизью столб. Был он не слишком приятным на ощупь, но Алаис вцепилась в него, как в лучшего друга.
По трапу корабля на пристань спускался не кто иной, как тьер Маркус Эфрон.
* * *Маркус был откровенно недоволен. Увы, блестящий тьер сильно страдал от морской болезни, так что путешествие ему удовольствия не доставило. Почти всю дорогу он провалялся на койке в душной каюте.
Да и маританцы были весьма непочтительны.
Что такое уважение и восхищение благородным тьером, они даже не представляли. Могли и окликнуть запросто, и посмеяться за спиной (Маркус точно знал, что это над ним), и смотреть так, что крестьянина повесили бы за подобный взгляд.
Сволочи!
Сам Маркус вряд ли поехал бы на Маритани – сдалась она ему. Женщин можно и поближе найти, рыба тоже не великая ценность, но отец приказал! Можно подумать, Маркус виноват в том, что упустил Алаис Карнавон!
Да эта дрянь от кого угодно ушла бы, нормальному человеку и в голову не придет то, что она выкинула!
Удрать из дома и спрятаться так, что по сей день не нашли!
Уму непостижимо!
Алита в такой ситуации могла бы плакать, молиться, край – уйти в монастырь. А эта?! Сбежать от законного мужа! А если она и от них так же сбежит?
Опасная привычка, очень опасная…
Но отец был неумолим. Приказ посетить Маритани и прожить там весь отведенный срок надо было исполнять, и вот Маркус спускался на землю острова. И даже не подозревал, что его ценный приз наблюдает за ним из-под крепко сбитых досок.
* * *Первым побуждением Алаис было удрать куда подальше.
Вторым – успокоиться.
Убегать получается очень плохо, если тебя шатает от слабости. А вот думать – вполне. Вдохнуть, выдох-нуть и выругаться.
Уехать с Маритани женщиной не выйдет.
Маркус не полный идиот, и узнать он ее может. Даже в рыжем цвете, уж слишком она сейчас яркая. Слишком привлекает внимание.
Алаис, недолго думая, стянула с шеи платок, повязанный, чтобы не привлекать внимания к особенностям ее строения. У мужчин-то кадык выпирает…
Теперь делаем бандану! Вот так, отлично.
Наблюдаем за Эфроном, пока эта тварь не уберется с территории порта.
И – подыскиваем корабль.
Не важно куда, важно, чтобы как можно скорее.
А еще…
Алаис несколько минут колебалась, а потом махнула рукой.
Дура, да. И кто бы спорил, и о чем бы спорить? Но сейчас она вернется на рабский рынок и выкупит того мальчишку. На двух ребят обратят меньше внимания. А что она с ним будет делать на материке?
Да ничего!
Освободит – и пусть проваливает к крабьей матери! Вообще не стоило бы связываться, но к добру ли, к худу…
Внезапно Алаис вспомнился блистательный Басилашвили в роли Воланда. Его глаза, выражение лица, с которым Дьявол смотрит на Маргариту…
Да, пора обзавестись тряпками и заткнуть все щели, чтобы внутрь комнаты не проползло милосердие. Вы, Алаис, высокоморальный человек?
Нет, мессир, я отвратительно легкомысленный человек. Там, у помоста, я смотрела в глаза несчастного мальчишки. И видела в них и надежду, и гордость. И не буду всю жизнь иметь покоя, предав эту надежду.
Пятьдесят золотых?
Черт с ними!!!
Простите, мессир. Ничего не поделаешь. Так уж вышло.
Классика помогла Алаис собраться, успокоиться и взять себя в руки. И уже вполне спокойно она наблюдала, как Маркус отправляется куда-то, потом выползла сама, дошла до ближайшего колодца, умылась еще раз, напилась – и направилась на площадь, где торговали рабами.
* * *Увидев еще раз рыжего сопляка, Далан глазам своим не поверил. За это время к нему несколько раз приценялись, но из-за строптивого характера быстро отказывались от покупки.
Купец зверел и поглядывал на надсмотрщика, тот поглаживал плетку, но и сдаться Далан не мог.
Он отчетливо понимал, что этой ночью ему придется худо.
В лучшем случае его изобьют. Так, чтобы не осталось следов, но и на своих ногах он передвигаться вряд ли сможет.
В худшем – убьют, чтобы научить остальных покорности.
И пусть!
Лучше сдохнуть человеком, чем рабом! Вот!
А рыжий еще раз прошелся перед помостом.
– Ну что, не передумали, господин хороший? Отдадите мне сопляка за десятку?
Купец прищурился.
Далан не знал, что убивать рабов на Маритани нельзя. Да, бывшая стража вовсю использовала рабский труд, но что-то человеческое в них все же оставалось. Если бы работорговец забил мальчишку этой ночью, ему пришлось бы уплатить большой штраф. Мало того, его перестали бы пускать на Маритани.
Один дерзкий сопляк того не стоил.
С другой стороны, достал щенок всех до такой степени, что купец не был уверен в себе. Мог и не удержаться.
А продать… а кто купит?
Если этот рыжий хочет
