Это против самой природы!
Тьер может быть убит на войне, в поединке, казнен по приказу короля, но вот так, подло? Из-за угла?
А убийство могло быть только в спину. Римейн знал пропавших тьеров и был уверен, что лицом к лицу с ними сложно справиться. Во всяком случае незаметно. Поднялся бы шум, прибежала стража…
Да хоть кто-то хоть что-то бы видел!
Но нет!
Как в воду канули. Массимо Ольрат мог бы сказать, что оные тьеры канули вовсе не в воду, а в дерьмо, и найдут их, когда выгребные ямы станут чистить, то есть очень не скоро, но лучше не говорить, а делать. Но это ему было ясно, что делать, а как поступить тьеру Римейну?
Мужчина размышлял недолго.
Что общего было у пропавших тьеров?
Правильно. Их маленькое общее увлечение. А значит, и расхлебывать последствия в одиночку тоже не годится. Надо назначать общее собрание, на сей раз деловое, без жертвоприношения, надо решать вопрос, надо искать… охотника прежде, чем он найдет их. Найдет или уже нашел?
Плохо, что нельзя обратиться к властям: с силами стражи было бы легче искать и защищаться тоже легче, но что сказать градоправителю? Тут наших друзей убивают. Почему? Мы приносили жертвы Ириону, и кому-то это не понравилось. Обнаглело всякое быдло! Не понимают, что их судьба – это судьба барана. Пастись, блеять, стричься, а в нужный момент пойти на мясо под ножом того пастуха, который пожелает. А они себя кем возомнили?
Волками?
Пора этим волкам шкурки-то поснимать!
Главное, чтобы без лишнего шума, потому как Храм не одобрит. Обратная сторона – они не могут сказать, почему за ними охотятся, они не могут даже передать живых преследователей в руки правосудия, потому что одно слово – и для тьера все кончено, как и для десятка его друзей. Храм будет охотиться за ними, как за бешеными псами. Хотя… неужели арденцы думали, что только им все позволено в этом мире? Пора бы и потесниться.
Неужели Ирион не поможет своим верным слугам?
Поможет! И все будет хорошо, он-то знает!
Тьер Римейн еще немного подумал – и велел закладывать карету. Надо проехаться по знакомым, в том числе и по особым знакомым. И назначить встречу.
Он не знал, что тем же вечером Массимо Ольрат отправится в гости к своему другу-кожевнику.
– Ну что, Шернат, мы своего добились?
– Неужели эти твари соберутся вместе?
Массимо хищно улыбнулся, но в ответ увидел такую же улыбку Шерната.
– Что делать будем? Нас двоих маловато на десять человек, даже больше…
– Моих детей не возьмешь. Это мне приходилось… с ножичком на человека, а у них рука дрогнет, – согласился Шернат. – Ольрат, а у тебя никого нет на примете? Чтобы с арбалетом работать умел?
– Уж не потаил бы!
– А ты подумай, подумай. Сам понимаешь, если кто убежит, нам обоим потом жизни не будет.
– Даже если и не убежит, все одно, мне тут не жить, – буркнул Массимо, с независимым видом разваливаясь на стуле.
Шернат вскинул бровь, безмолвно требуя ответа, и получил его через пару минут. Массимо выцедил воду, как вино, и посмотрел в глаза… другу?
Нет, друзьями им не стать, между ними пролегла кровь детей и их несбывшиеся мечты. Месть за смерти близких и горький привкус пепла на губах. Но они и не враги. Они соратники, союзники, стоящие плечом к плечу, а это очень много.
Особенно когда ничего другого не остается.
– Если погибнет больше десятка тьеров одновременно, начнется расследование. Градоправитель обязан будет найти виноватого.
– Даже если станет известно, что они проводили жертвоприношения?
Шернат спрашивал больше для проформы. Странно, но он даже не задумывался о том, что будет после смерти врага. Наверное, потому, что у него была еще семья. Дети, внуки, потом для него жизнь продолжилась бы. Память о Романе перестала бы царапать душу, сын мог бы покоиться с миром, а Шернат – вернуться к своим делам.
А вот у Массимо не было никого и ничего, кроме Мариль. Со смертью племянницы в его жизни образовалась пустота, и заполнить ее нечем.
Жениться и наделать детей? Массимо понимал, что слишком стар для этого. Ребенка мало сделать, его надо еще вырастить, воспитать, сделать так, чтобы он выжил даже без тебя… он уже не успеет. Лет пятнадцать у него еще есть. Больше ли, меньше ли…
Ардену известно.
А для себя Массимо понял, что его жизнь закончится, когда свершится месть. Вопрос стоял иначе.
– Я оставлю признание, что это я убил их. Я и нанятые мной наемники. Пусть поищут по тавернам.
– Я тебе…
– Не позволишь? А куда ты денешься? Тебе есть что терять, а у меня никого не осталось. Я могу позволить себе исчезнуть из города, ты – нет.
– Исчезнуть?
– Я оставлю письмо и уеду. Если я останусь тут, градоправитель вынужден будет схватить меня и пытать. Я знаю, что не выдержу пыток и ляпну что-нибудь, – вздохнул Массимо. – А у этих подонков тоже есть семьи.
Вот уж что Шерната никогда не волновало.
– Не сомневаюсь, воздух в их семьях чище будет.
– А ты уверен, что никто не захочет отомстить?
Эм-м-м?.. Вот об этом Шернат точно не подумал. Он-то имел право на месть, а почему кто-то захочет расквитаться с ним? За что? За то, что он восстановил справедливость?!
Массимо наблюдал за выражениями, которые сменялись на лице Шерната, с ядовитой усмешкой.
– Я составил все купчие на дом, мастерскую… да на все. Ты все получишь, а я уеду из города. Навсегда.
– Куда?
– Это не важно. Ты будешь всем рассказывать, что я сломался, замкнулся в себе, пил, дурил… и уж точно не делился с тобой своими планами.
Шернат подумал – и кивнул. Не было никаких патетично-истерических: «Я не буду прятаться за твою спину! Я встану рядом с тобой! Это мое право на месть…»
У него семья. А Массимо… А чем Шернат мог ему помочь? Просто – чем?
Массимо небрежно взмахнул рукой, расплескивая воду. Вина он последнее время вообще не касался.
– Давай все обдумаем. Это важно. Ни одна мразь не должна уйти!
Шернат кивнул.
– Кажется, я знаю, кого попросить о помощи. Три выстрела у нас будут, добавим еще по арбалету – и сразу будет шесть выстрелов. А остальных добьем. Справимся…
Массимо кивнул и принялся рисовать на листе бумаги.
– Вот поляна. Вот тут, в двух десятках шагов, – овраг. Тут деревья…
Эту мразь в выгребных ямах утопить не получится. Жаль, очень жаль.
Семейство Даверт– Они что?!
Эттан Даверт был в ярости. И любому, кто знал Преотца, было понятно, что добром это не кончится.
– Да как эти твари только посмели?!
– Пресветлый… – пискнул секретарь… и тут же удрал
