Если бы захотела.
Рецепты Луис тоже листнул, очень быстро, мельком, но ему даже от такого стало нехорошо. Яд?
Да, яд. Самый разный. От того, который убивает мгновенно, до умертвляющего медленно и мучительно. Чтобы жертва страдала не один день и даже не один месяц.
Зачем это было предкам? Лаис были королевскими палачами?
Вроде бы нет… А откуда тогда?
Надо спросить у матери, может, она знает…
Мать умирает.
Луис словно услышал эти слова в шуме ветра. Дернулся в седле, пришел в себя… Его люди остановились, словно не смея перейти некую границу.
– Боитесь… – Губы мужчины тронула горькая кривоватая улыбка. – Оставайтесь здесь.
И тронул поводья, направляясь к хижине. В ее окне призывно горел свет.
Женщина распахнула двери, еще когда он только остановился. Даже не спешился. Свет бил ей в спину, очерчивал горбатую фигуру, окутанную черным платком, лицо было в тени – как ни старался Луис рассмотреть его черты, ничего не получалось.
Ведьма.
Тень. Нечистая сила.
– Чего надо?
– Мое имя Луис Даверт. Мне нужно с тобой поговорить.
Ведьма прищурилась в темноту.
– Луис Даверт? Тьер? Сынок подонка Эттана?
– Сын Преотца Эттана, – сухо поправил Луис.
– Преподонка, – махнула рукой ведьма. – Ну заходи.
И Луис перешагнул порог.
Внутри было… ведьмисто, иначе и не скажешь. Стоял на огне здоровущий котел, метались по стенам тени от очага, висели пучки сухих трав, кореньев и еще чего-то непонятного, злобно скалила зубы летучая мышь… Луис пригляделся внимательнее.
– Чучело?
Ведьма фыркнула.
– Вам народ дурить можно, а мне нельзя?
– Кому это – нам?
– Храму. Твоему папаше. Что, неправда?
Луис вздохнул.
Правда, неправда… понятное дело, что Ардену и Мелионе приношения прихожан отродясь без надобности. Понятно, что Храм не одной молитвой жив, что Преотец весьма и весьма богат, что без дураков нет доходов…[30]
Главное здесь и сейчас не это.
Ведьма потерла виски. Потом вздохнула, кивнула Луису на занавеску, отгораживающую часть хижины:
– Туда проходи.
Луис повиновался – и застыл в изумлении. Контраст был разителен. Аккуратная лежанка, стол, кресло – и книги. Много книг, очень много.
Женщина уселась на лежанку, кивнула Луису на кресло – и посмотрела глаза в глаза. Пристально, раздумчиво…
– Что ты здесь ищешь, Даверт?
Луис и не подумал стесняться. Он сразу перешел к делу.
– Это правда, что ты живешь уже несколько столетий?
Ведьма вздохнула еще раз, но сейчас уже тоскливо, словно услышала нечто давно надоевшее.
А потом сняла платок.
– Я похожа на столетнюю каргу?
Луис смотрел во все глаза. Под платком оказалась женщина лет тридцати, не больше. Седая, конечно, только, кажется…
– Краска, – угадала его мысли ведьма. – Мы не живем тысячелетиями, мы просто передаем и это место, и знания от матери к дочери. Или к преемнице, которую выберем.
Луис вскинул бровь.
– А почему ты мне это рассказываешь?
– Ты не в том состоянии, чтобы плести словесные кружева. Я же вижу… что случилось?
– Моя мать умирает.
Ведьма прикусила губу.
– Я от смерти не лечу…
– Никого?
– Была пара случаев, только там вылечить можно было. А у вас что?
– Ее ранили. В живот, – Луис на себе показал места ран.
И увидел, как лицо ведьмы становится холодным и замкнутым.
– Прости.
– Ты… не поможешь?
– Не смогу. Нечем. Мы ведь не меняем законов мироздания, просто знаем их чуточку лучше других. При таких ранах долго не живут. День-два, потом заражение крови – и все.
– Это нельзя остановить?
– Я не знаю как.
Луис медленно поднялся из кресла. Рука легла на эфес.
– А если ты сама сейчас…
Ведьма смотрела ему прямо в глаза. И он видел там обычный женский страх. Но и нечто другое тоже.
Вызов?
– Коли, если хочешь. Я умру, а вот ведьма останется. Я уже нашла себе преемницу.
Луис упал обратно в кресло. Злобно выругался, и кубок, поднесенный ему, осушил в два глотка, даже не чувствуя вкуса.
– Что это?
– Вино на травах. Сама делала, тебе сейчас надо.
– Вряд ли…
– Поверь мне – надо. Второго бокала я тебе не предложу, но хотя бы это… И… можешь давать матери, когда боли появятся.
Тонкая рука чуть стукнула склянкой по столу. Луис вздрогнул.
– Боли…
– Да. Скорее всего, они уже есть?
– Да.
Ведьма вздохнула.
– Прости. Арденом клянусь, могла бы – помогла.
– Лжешь…
– Тебе сейчас лгать – смерть к себе звать, – усмехнулась ведьма, – сам видишь, что не лгу. Просто тебе хочется, чтобы иначе оказалось…
Хочется…
Еще как хочется. Вечная ведьма, морская ведьма, живущая тысячу лет… А оказалось все так просто… преемницы, ученицы.
– Ирион тебя порви!
Луис вышел не оглядываясь, хлопнул дверью. И даже не догадывался, что после его ухода женщина бессильно сползет по стене.
Ведьм действительно выбирали и обучали, она не лгала Луису. И главное, чему их учили, – чувствовать людей.
Она бы солгала, она могла бы продать подкрашенную воду и запудрить разум красивыми словами и действиями.
Могла.
Но чутьем понимала – нельзя. Луис поймет, что ему лгут, и уж тогда пощады ждать не придется. А если он услышит правду, как она есть, будет хотя бы один шанс на жизнь.
Мать умирает…
Жалко мужчину. Попросту жалко.
* * *Луис во весь опор гнал коня к дому.
Нет-на-деж-ды… Нет-на-деж-ды…
Копыта выстукивали печальный ритм по дороге, а Луис размышлял над своей неугодностью ни Ардену, ни Ириону. Ладно первый, тот и ради Преотца не явится. Но Ириону-то только шепни?
Видимо, шептали не там или не так…
Ведьмы – и те поддельные.
Мама, ох, мамочка…
Луис посмотрел на небо. Там занималась полоска рассвета. Мать ее никогда уже не увидит. Арден, как же это все страшно, жестоко и несправедливо…
И Луис повернул лошадь к дому. Он не вправе упускать ни одной минуты из оставшихся им с матерью. Точка.
* * *К матери Луису попасть так и не удалось. Там был Эттан, то есть ни о каком разговоре наедине речь идти не могла.
Там были лекари.
Жрецы, храмовые служители, травники… братья нагнали сюда всех, кого смогли найти, и это наверняка еще не конец. Эттан так просто не смирится.
Луис потер лоб и направился к себе в комнаты. Молитвенник стоило перепрятать, пока есть время. А еще прочесть и обсудить его с матерью. Пока еще есть возможность.
* * *Массимо даже не помнил, когда он еще так хорошо отдыхал. Уж точно не в последний год.
Раньше? Возможно. Только возможно. В молодости мы принимаем как должное слишком много и совершенно не ценим то, что нам дано. Например, жизнь без боли по утрам. Или вкусную еду, мягкую постель…
Здесь было и это, и даже немного больше.
Купальня оказалась роскошной, кровать – мягкой и удобной, служанка – покорной и уступчивой, ну и чего еще надо старому солдату для счастья?
Уж точно не разговоры по душам. Но…
Служанка сообщила, что после завтрака тьер Даверт ждет господина Ольрата у себя в кабинете. Она проводит.
И проводила.
Луис сидел за столом, листая какую-то книгу. Задумчиво так, размеренно. Потом поднял глаза на Массимо, и старый наемник смог только сочувственно вздохнуть. Да уж…
Ночь словно стесала все лишнее с лица Луиса. Остался костяк, обтянутый кожей. Под глазами залегли глубокие синие круги, на лице пробилась щетина, скулы словно выдвинулись
