Я снова принимаюсь рассматривать стены, ища выход. Через правильные промежутки на них висят красные бархатные занавески с золотыми шнурами, обмотанными вокруг выступающих резных украшений. Занавески достаточно длинные, чтобы скрыть дверной проем. Я отдергиваю одну из них, надеясь увидеть красивую старинную дверь с замком, к которому подойдет мой ключ. Но за занавеской нет ничего, кроме стены. Я заглядываю за другую – результат тот же.
– Посмотри сюда, – говорит Джеб и стаскивает покрывало с какой-то деревянной штуковины, прислоненной к противоположной стене. Веревки, блоки, гигантский циферблат… все вместе – странная спиралевидная конструкция. Табличка гласит: «Ловушка для бормоглота». Я вспоминаю стихи о бармаглоте из книги Кэрролла. Неправильно написанное слово – еще одно несоответствие истории, которую, как мне казалось, я знала наизусть.
Спереди эта штука сплошь разрисована яркими картинками, изображающими обитателей Страны Чудес. Она стоит на длинной платформе, которая соединена с несколькими шкивами.
– Похоже на машину Руба Голдберга, – говорит Джеб, наклоняя голову набок.
– На что?
– Руб Голдберг – художник и изобретатель. Он придумывал разные штуковины, которые выполняли простые действия каким-нибудь замысловатым образом. Вот это, например, мышеловка.
Я тупо смотрю на него.
– Что? – удивляется Джеб.
Я смеюсь и качаю головой.
– Ты гик, вот что. А я думала, ты перерос всё это в седьмом классе.
Джеб когда-то был просто помешан на механике – он строил в гараже со своим папой лабиринты и рампы для шариков. Только в те минуты они с отцом и ладили…
На лице Джеба мелькает грустная улыбка, и я понимаю, что он тоже об этом вспомнил.
– А что там лежит на платформе? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. И зачем я навела его на мысли о прошлом?
Джеб постукивает по странному ошметку, похожему на кусок сыра.
– Губка. Интересно, ловушка работает?
– Ну, есть один способ узнать.
И я тянусь к рычагу, на котором красными буквами написано «Дерни меня».
– Подожди. – Джеб становится между мной и адской машиной. – Что тут вообще делает мышеловка? А вдруг ее поставили на добычу покрупнее? Например, на незваных гостей?
Пчела снова принимается кружить вокруг меня. Я отмахиваюсь. Она зависает в воздухе, а потом опускается на тот самый рычаг, который я собиралась потянуть.
Машина жужжит – и начинается цепная реакция.
Сначала большая стрелка часов с щелчком встает напротив римской цифры IV. Потом срабатывает колесо шкива, которое, в свою очередь, вворачивает штопор в специально высверленное отверстие. Острый конец штопора проходит насквозь и выводит из равновесия доску-качели на следующем уровне.
Мы с Джебом, держась за руки, отходим на несколько шагов.
Где-то я уже видела этот процесс. Я лезу в карман юбки и снова достаю блокнот с комментариями к стихам.
Джеб начинает читать через мое плечо.
– Где ты это взяла?
– Ш-ш…
Тут всё есть – четыре часа, штопор…
Издав пронзительный свист, машина швыряет в воздух оранжевую губку. Она летит через всю комнату.
Я бегу за ней. Губка падает на пол перед занавесками, за которыми я уже искала.
«Подбери», – звучит в голове знакомый голос с британским акцентом, и я вспоминаю, зачем пришла сюда. Не для того чтобы собрать доказательства реальности Страны Чудес, а чтобы разрушить семейное проклятие. Мне нужно найти крылатого мальчика. Он объяснит, как исправить ошибки, совершенные моей прапрапрабабушкой.
Я поднимаю губку и прячу ее в карман.
Машина снова жужжит. Все рычаги и колоса возвращаются в исходное положение. Словно соединенная с машиной невидимыми нитями, занавеска поднимается, и я вижу дверь, которой не было две минуты назад.
«Открой».
Словно марионетка, которой управляет мой темный проводник, я тянусь к двери.
– Эл, не надо! – кричит Джеб.
Я распахиваю ее, прежде чем он успевает подбежать.
За дверью тянется длинный темный коридор. Я выглядываю в него.
Из-за моей спины падает достаточно света, чтобы разглядеть, что коридор постепенно сужается. В темноте кто-то шевелится, и я шарахаюсь, налетев на Джеба. Он обхватывает меня за талию и прижимает к себе – в ту самую секунду, когда на пороге появляется маленькая, прямо стоящая на двух ногах тень с кроличьими ушами.
– Я опаздываю, – говорит тонкий голосок.
Я стискиваю зубы, чтобы не завизжать. Просто не верится. Белый Кролик – настоящий.
– Уже поздно. Вы изволили опоздать, леди Алиса.
Он выпрыгивает на свет. Расстегнутый красный фрак распахивается, обнажив грудь.
От ужаса я зажимаю рот рукой.
Это не тот Белый Кролик. Это вообще не кролик, а карлик размером с кролика. Руки, ноги, туловище – всё человеческое, но мяса на костях нет. Передо мной скелет. На костяных руках – белые перчатки, на ногах – белые ботинки. Только лысая голова обтянута кожей, бледной, как у альбиноса. Глаза – огромные и пытливые, как у оленя, – светятся розовым. Из-за маленьких человеческих ушей торчат длинные белые рога.
Теперь ясно, почему маленькая Алиса приняла его за кролика. Если смотреть на это существо в сумерках, рога и правда похожи на уши.
– Белый Кролик? – робко спрашиваю я.
Джеб крепче прижимает меня к себе, что-то недоверчиво бормоча.
– Белл Кроллик, – поправляет маленький скелет. – Алиса Лидделл… ты не она. Но я имею честь знать эти руки.
Я вспоминаю про перчатки.
– Я ее прапра…
– Всё, хватит, – вмешивается Джеб, становясь между мной и Кролликом.
Он не подпустит меня ближе. Я чувствую, как он лезет в карман за ножом, и хватаю Джеба за руку. А потом выглядываю из-за его плеча.
– Прапра-всё? – уточняет существо, склоняя рогатую голову набок.
– Нет. Не так. Ты сказал, тебя зовут Белл?
Существо бросает взгляд на стол, потом снова смотрит на нас и нервно заламывает обтянутые перчатками руки.
– Белл мое имя, из рода Кролликов.
Явно смущенный нашим молчанием, он кланяется.
– Белл Кроллик, Червонного двора. А
