Изящные бабочки улетают, подхваченные потоком воздуха, и я замечаю, что у каждой из брюшка торчит блестящая острая иголка, изогнутая, как жало скорпиона.
Всё затихает, когда животные возвращаются к своим обычным занятиям. Если можно назвать скорпионов с металлическими крыльями и яйца в виде чайных чашечек чем-то обычным.
Обменявшись комментариями по поводу некоторых других странных существ с папой, я высвобождаю крылья и догоняю Морфея.
Он смотрит через плечо, когда я приземляюсь, и озаряет меня радостной улыбкой.
– Что? – спрашиваю я.
– Пускай ты одета не как королева, но очень приятно видеть, что ты не отвергаешь волшебную сторону своей натуры.
Я устремляю взгляд на мыски сапог, подавляя прилив гордости. Морфей и наполовину не в курсе, как легко передать безумию бразды правления.
– Ну? Ты расскажешь, кто такой Манти? Он опасен?
– Ба! Просто честолюбивый мантикор, который слишком долго был смиренным слугой. Он мечтает о почете и власти. Не о чем беспокоиться.
Чтобы я забеспокоилась, достаточно одной мысли о том, что где-то здесь разгуливает наполовину человек, наполовину единорог. Уверенность Морфея кажется, мягко говоря, напускной.
– Ты не думаешь, что мы доберемся быстрее, если полетим? – спрашиваю я, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы. – Папа может лететь на твоем грифоне. Разреши ему.
Морфей снова принимается разглядывать пейзаж. Драгоценные камни сверкают то красным, то черным.
– Мне как-то не очень хочется делиться с твоим отцом. Думаю, ты понимаешь.
– Тогда подожди нас, а я вернусь и возьму один из зонтиков, которые бросили птицы.
– И ждать мне тоже неохота.
Я хмурюсь.
– Не надо быть таким мелочным.
Папа, держась в нескольких шагах позади, не спускает с нас глаз.
– Поставь себя на его место. Ты представляешь, что он пережил? Представляешь кошмары, которые ему за последние несколько часов пришлось вспомнить и принять как реальность?
Морфей, опередивший меня на несколько шагов, поднимает голову, позволяя влажному ветру трепать синюю бахрому волос под полями шляпы.
– О да. Бедняга. Наверное, это и правда невыносимо – понимать, как сильно любит тебя женщина, которую ты обожаешь.
Хлопнув крыльями, я вновь его догоняю.
– Не можешь же ты сравнивать их роман…
Он смотрит мне в лицо с кривой усмешкой.
– С чем, Алисса?
Я прикусываю губу, сердясь на себя за то, что чуть не показала свои козыри.
– Подожди…
Я рассматриваю его с головы до ног.
Да, он кажется тем же самым Морфеем, которого я хорошо знаю. Но есть одно важное различие: крылья волочатся за ним, похожие на чернильные лужи, в то время как мои хлопают, удерживая меня в нескольких дюймах над землей.
– Дело не в том, что ты затаил обиду. Дело в том, что ты меняешь тему. Тянешь время.
Морфей усмехается, подтянув к себе очередной островок, чтобы мы могли ступить на него, не замочившись.
– Смешно. С какой стати мне это делать?
Я легко перепрыгиваю через яму с водой.
– Потому что грифон нужен тебе. Ты, как и мой папа, не можешь лететь.
Пока мы ждем, когда папа нас догонит, Морфей придерживает островок тростью. Единственный звук – бульканье гейзеров вокруг. Молчание Морфея очень красноречиво.
Я хватаю его за руку, которой он держит трость, и сквозь тонкую перчатку чувствую, как напрягаются мышцы.
– Ты не пользуешься крыльями. Я имею в виду – здесь. Та птица… она сказала, что тебе нужно перезарядиться. У тебя закончилась магия. Значит, ты подвержен действию железного купола. Ну? Ты объяснишь наконец, что происходит?
Свободной рукой он накрывает мою – из захватчика я превращаюсь в пленника – и наши взгляды встречаются.
– Конечно. Как только ты расскажешь, что это за крошечный дневник у тебя на шее.
Мое сердце стучит о маленькую книжечку, которая лежит у меня на груди. Она скрыта под одеждой. То есть Морфей не мог ее увидеть.
– Как ты…
– Чешик разговаривает глазами. Нужно лишь смотреть и слушать.
Из кармана Морфея появляется хвост Чешика и извивается, словно поддразнивая меня.
– Вообще-то, – говорю я, как будто сама себе, – в последнее время мы с ним научились общаться.
Морфей кивает.
– Вот и хорошо. Главная цель королевы – добиться полного взаимопонимания с подданными. Но вернемся к моему вопросу.
Я сжимаю губы, не желая делиться тайной дневника. Если я расскажу ему, каким образом задумала победить Червонную Королеву, всплывет клятва жизненной магией, которую я дала Морфею месяц назад – что после победы я проведу с ним двадцать четыре часа. Сейчас не время и не место это обсуждать.
Папа подходит к нам, очевидно привлеченный зрелищем наших сцепленных рук.
– Почему мы остановились?
Морфей хмурится.
– Ждем, пока смертный нас догонит, хотя я знаю, что это в принципе нереально, – язвительно отвечает он, как всегда невозмутимо.
Но на лбу у него тревожная складка – знак сомнения, который он не в силах от меня скрыть. Он так и не ответил на вопрос про крылья. Неуязвимый Морфей искалечен. И это очень грустно.
Мы шагаем дальше. Папа идет позади. Я хочу расспросить Морфея о его нынешних слабостях, но гордость не позволит ему ответить. Поэтому я меняю тему.
– Кстати, мне любопытно…
Он помахивает тростью.
– А. Ну конечно. Это самое твое привлекательное качество.
Я качаю головой.
– Те птицы упоминали Черную Королеву. Это что, здешний псевдоним Червонной?
Морфей склоняет голову набок.
– Черная и Червонная Королевы – разные существа. Твоя мама часто путала их, хотя я пытался ей объяснить. Черная Королева несколько веков назад правила Червонным Двором. Она твоя отдаленная родственница. У нее были варварские наклонности – она убивала своих подданных по самым нелепым поводам. Если кто-нибудь откусывал от пирожка и оставлял его на тарелке. Или если она проливала лак для ногтей. За это она и
