Мой спутник задумчив и тих; лицо у него словно закаменело. Мы не обменялись ни одним словом во время поездки в волшебном экипаже. Звук крыльев, хлопающих по воздуху, только подчеркивает неловкую тишину.
Сердце так и рвется из груди, словно тянется к Морфею, сидящему напротив. Я знаю: если бы я заглянула под шелковую ткань своего простого черного платья и под пиджак из гардероба Морфея, который надела по его настоянию, оказалось бы, что мое сердце сияет фиолетовым светом. Не далее чем вчера оно рвалось пополам – человеческая и волшебная половина убивали друг друга из-за проклятия, наложенного Червонной Королевой. Джеб и Морфей вмешались, сочетав свою магию, и наложили на мое сердце магические швы. Своей любовью они спасли меня. На каком-то примитивном уровне мое тело понимает это – и никогда не забудет. Теперь оно тянется к ним обоим. Нас соединяют узы, непостижимые для человеческого ума.
Но даже без этих уз я могу расшифровать игру драгоценных камней на лице Морфея и понять, о чем он думает. Я проснулась в его постели и увидела, что он сидит на краю и отводит с моих висков завившиеся кудряшками волосы. Прежде чем я успела пожелать ему доброго утра, он поцеловал меня в лоб и отошел, сказав, что завтрак вот-вот будет готов.
Мы провели ночь вместе, но ничего физического между нами не произошло. И не произойдет – еще много лет. Ничего не будет, пока я не проживу свою человеческую жизнь с Джебом.
Я очень внятно настояла на сохранении верности, хотя Морфей дал понять, что не станет упрощать мне жизнь. Но, сколько бы препятствий он ни нагромоздил на моем пути, я буду надежно защищена новообретенным уважением, которое мы выковали вместе. Я знаю, что он никогда не попросит меня изменить людям, которых я люблю, потому что они – часть моей души. Как бы Морфею ни было больно отступить.
После того как мы вчера ночью вдвоем облетели Страну Чудес, я поняла его, как никогда не понимала раньше. И Морфей чувствует то же самое: как только мы возвращаемся, он подает мне руку, помогает выйти из экипажа и, не колеблясь, подводит меня к ледяному крыльцу, где, на покрытых снегом хрустальных ступеньках, ждет Джеб.
Я удивленно ахаю, увидев его. На нем темно-синий смокинг с выпускного бала и фиолетовая рубашка, которая оттеняет волнистые темные волосы и оливковую кожу. Та самая рубашка, из которой он в Гдетотам сшил себе трусы.
Смокинг выглядит точно так же, как на выпускном – поддельная паутина, пыльные потеки, прорехи в нужных местах.
На мгновение я вновь переношусь в «Подземелье» и вспоминаю, как незадолго до бала Джеб ждал нас у служебного входа – и какое у него было опустошенное лицо. Больше никогда я не дам ему повода так выглядеть.
Странно. В последний раз, когда я видела этот смокинг, в нем щеголял двойник Джеба, в Гдетотам. Когда ТК свалился в пруд страхов, костюм превратился в лужицы краски. Джеб, видимо, нарисовал его заново, прежде чем навсегда отказался от своей музы.
Возможно, из чувства привязанности, потому что этот смокинг сшила его сестра. А скорее всего, потому что Джеб хочет быть одетым во что-то знакомое, когда мы пройдем через портал и он вернется к нормальной жизни.
И все-таки, даже в одежде из человеческого мира, Джеб выглядит несчастным, когда ждет меня на лестнице. Стоять там при дневном свете и обозревать прекрасные пейзажи, которые он создал для этого мира, наверняка мучительно. Отказ от собственного творчества – самое тяжелое, что ему до сих пор приходилось делать. Но Джеб сделал это, не колеблясь, чтобы вернуть в Страну Чудес равновесие… насытить беспокойные души Второй Сестры своими художественными грезами.
Я не уверена, осознал ли он в полной мере последствия своей жертвы. Но я буду рядом, чтобы помочь Джебу, когда до него это дойдет.
Когда мы с Морфеем преодолеваем четверть лестницы по пути наверх, то проходим мимо подземцев, которые собрались, чтобы проводить меня. Некоторых из них я не ожидала здесь увидеть.
Губерт, украшенный бусинами и отполированный, как яйцо Фаберже в пасхальной витрине, протягивает руку, похожую на ножку богомола, чтобы поздороваться с Морфеем.
– Я сразу ее возненавидел, – говорит человек-яйцо, как будто меня тут нет. – Маленькая всезнайка. Ни на грош хороших манер и общей культуры. И все-таки она умудрилась доказать, что я не прав. Я был абсолютно уверен, что она сыграет в ящик. Какое разочарование…
Несмотря на ядовитые слова, в его яично-желтых глазах я вижу грубоватое обожание.
К моему удивлению, Губерт предлагает мне пожизненное угощение яйцами «бенедикт» в своей знаменитой волшебной таверне, если я намерена оставаться его клиенткой.
Затем мы здороваемся с пестрой компанией подземцев-безбилетников, которые три дня назад застряли в поезде памяти. Они кланяются и благодарят меня за то, что я открыла кроличью нору и они смогли вернуться домой.
Я с трудом удерживаю чих, когда мы проходим мимо пыльных кроликов.
На середине лестницы нас останавливает Ящерка Билль. Он держит два симулякровых костюма, которые Гренадина вернула ему по моей просьбе.
– Прости, что потеряла один… и что украла их, – стыдливо говорю я.
Он качает головой и высовывает длинный язык.
– Я – подданный Червонного Двора. Следовательно, они принадлежат вам, ваше величество. Ваши воровские способности уступают только вашему умению их использовать. Вы сумеете найти им достойное применение.
Потрясенная, я прикладываю ладонь к груди. Рубиновый ключик, который отпирает мое королевство, прижимается к телу под платьем.
– Правда?..
Билль протягивает мне комбинезоны.
Я смотрю на Морфея.
Он улыбается и кивает, поощряя меня взять волшебный подарок. Я сую их под мышку и благодарю Ящерку, который низко кланяется, когда мы проходим мимо. На следующей ступеньке ждет Кроллик – в красном жилете и таких же брюках. Он протягивает руки, чтобы забрать комбинезоны. Мой маленький джентльмен. Я глажу мягкую кожу между рогами – и мы шагаем дальше.
На верхней половине лестницы, по обеим ее сторонам, выстроились эльфы-стражи. Они вытаскивают мечи и смыкают острия у нас над головами, так что образуется сверкающая серебряная арка.
В ее конце ждет Джеб, стиснув зубы, как будто ему до смерти хочется бегом кинуться ко мне.
Пока мы с Морфеем поднимаемся по лестнице, в тени мечей, я ободряюще киваю Джебу, и он расслабляется. Круги под выразительными зелеными глазами говорят о бессонной ночи. Двенадцать часов, которые мы провели порознь, наверняка были для Джеба пыткой. Хоть он держался мужественно, когда мы простились вчера вечером, очевидно, Джеб опасался, что это будет
