Наступила полночь.
В церкви пробили к заутрене.
– Ты боишься, что потерял его, как отца и мать, – произнес тихий голос у него за спиной.
Лука вздрогнул и обернулся. Возле него стояла Ишрак: голова у нее была непокрыта, длинная коса спускалась по спине.
– Ты считаешь, что подвел их, не смог даже их найти. И поэтому ты высматриваешь Фрейзе, надеясь, что ты его не подведешь.
– Когда родителей захватили, меня не было рядом, – проговорил Лука с горечью. – Я находился в монастыре. Я слышал, как зазвонил колокол: набат, который звенел в деревне при приближении галер работорговцев. Мы спрятали святые реликвии, заперлись в кельях и принялись молиться. Мы читали молитвы целую ночь напролет. Когда нам позволили выйти, аббат вызвал меня из храма и сказал, что, как он и опасался, на деревню напали. Я бросился туда, пробежал через поля к нашей ферме, которая была совсем неподалеку от реки… Но уже издали я заметил, что входная дверь распахнута настежь, дом пуст, все ценное исчезло, а мои родители пропали.
– Враги пришли с моря, как волна, – произнесла Ишрак. – Ты не видел, как они захватили твоих родителей, и не знаешь, где они сейчас.
– Говорят, что они давно умерли, – бесстрастно откликнулся Лука. – Точно так же как все считают Фрейзе мертвым. У меня отняли тех, кого я люблю. У меня никого нет. И я ни разу не сделал ничего, чтобы их спасти. Запираюсь в безопасном месте или убегаю, как трус. Я спасаю себя, а позже понимаю, что без них моя жизнь абсолютно бессмысленна.
Ишрак подняла палец, как будто собиралась ему погрозить.
– Нечего себе потворствовать, – вымолвила она. – Если будешь жалеть себя, то вообще лишишься мужества.
Лука покраснел.
– Я сирота, – тоскливо напомнил он Ишрак. – У меня на свете был единственный друг – Фрейзе. Он один меня любил, а теперь его у меня отняло море.
– И как ты думаешь, что бы он сейчас сказал? – осведомилась Ишрак. – Если бы увидел тебя таким?
Печальная маска внезапно спала с лица Луки: он обнаружил, что при мысли о своем утраченном друге начал улыбаться. К его щекам прилила кровь, голос зазвучал глухо.
– Он бы заявил: «В Пикколо есть славная гостиница и горячий ужин. Давай-ка хорошенько поедим. А остальное пусть подождет до утра».
Ишрак затаила дыхание. Она догадалась, что сейчас у Луки отчаянно бьется переполненное болью сердце.
У юноши вырвался крик, и он повернулся к ней, и она распахнула ему объятия. Он шагнул к ней, и она обняла Луку, прижимая его к себе. Он задыхался от тяжелых рыданий, уткнувшись ей в плечо. Ишрак ничего не говорила, просто продолжала его обнимать, по-мужски крепко, и чуть покачивала, давая выплакаться по недавней потере.
– Я ему не сказал, – выдавил он наконец, словно признание вырывали у него силком. – Я не успел сказать Фрейзе, что люблю его, как родного брата!
– Он всегда это знал, – заверила его Ишрак. – Его любовь к тебе была одной из главных его радостей, – произнесла она ровным и уверенным тоном. – Фрейзе тобой гордился, он восхищался тобой. Он был счастлив любой возможности находиться рядом с тобой. Он отлично это понимал, как и мы, Лука. Вам не надо было даже проговаривать это вслух. Вы оба и так все знали, как и мы. Фрейзе тоже любил тебя, как кровного брата, Лука.
Бурные рыдания унялись. Юноша отстранился от Ишрак и энергично вытер лицо влажным плащом.
– Ты считаешь меня глупцом, – проворчал он. – Плаксивой бабой. Неженкой, как девица.
Ишрак отпустила его и устроилась на кнехте – тумбе, к которой пришвартовывали корабли. Она словно приготовилась к долгой беседе и задумчиво покачала головой.
– Нет, я не считаю тебя глупым. Ты оплакиваешь близкого человека.
– Но ты, наверное, думаешь, что я слабак?
– Только когда ты пытаешься превратить свою жизнь в жалостливую балладу. Твое упорство не вернет Фрейзе к жизни. Увы, если он для нас потерян, то у тебя не получится воскресить друга силой желания. Ты должен понять, что существуют вещи, которые ты никогда не сможешь сделать. Ты должен с ним проститься. Возможно, тебе нужно попрощаться и с твоими родителями, – добавила Ишрак.
– Мне нестерпимо думать, что я никогда их не увижу!
– Вероятно, тебе суждено размышлять о неведомом простому человеческому разуму, – подсказала она. – Тебе поручили искать знамения и попытаться разгадать древние пророчества. Похоже, на тебя и впрямь возложена важная миссия, Лука. Ты призван понять такие вещи, о которых большинство людей вообще не задумываются. Думаю, тебе придется найти в себе силы допускать ужасные мысли. Исчезновение твоих родителей, как и пропажа Фрейзе, – своего рода тайна. Может, тебе следует согласиться с тем, что действительно случилось самое худшее. Твоя задача – задать вопрос о том, почему такое происходит. Но ведь именно поэтому тебе и поручили расследование, Лука…
– То есть мое горе готовит меня к моим обязанностям? – перебил ее Лука.
Ишрак кивнула.
– Я уверена. Ты будешь вынужден столкнуться лицом к лицу с самыми страшными вещами, которые творятся в нашем мире. Твое задание предполагает и груз ответственности, но ты уже преодолел столько испытаний, Лука, поэтому потери не должны тебя пугать. Я думаю, что лишь ты один справишься со столь серьезной миссией, но ты должен быть стойким, Лука.
Он помолчал.
– Ты очень мудрая женщина, – проговорил Лука, как будто впервые с ней познакомился. – Спасибо, что пришла сюда ради меня.
– Не за что, – кратко ответила она.
Внезапно Луку осенило:
– А раньше сюда Изольда не приходила?
– Она была здесь и звала тебя на ужин. Но ты ее не видел и не слышал.
– Это было давно?
– Несколько часов назад.
– Сейчас очень поздно, да?
– Уже за полночь, наступило воскресенье. – Ишрак встала и приблизилась к нему, словно собираясь до него дотронуться. – Лука! – еле слышно окликнула она юношу.
– Значит, Изольда попросила тебя за мной сходить? – спросил он. – Она тебя ко мне отправила?
Ишрак виновато улыбнулась и отступила назад:
– Тебе этого хотелось бы?
Лука понурился:
– Я не смею надеяться, что она обо мне заботится. Она видела, что я вел себя как глупец и как трус. Если она прежде обо мне так не думала, то теперь она наверняка изменила свое мнение. Ей надо забыть меня.
– Но она думает о тебе, и о Фрейзе тоже, – возразила Ишрак. – Сейчас они с братом Пьетро в церкви, молятся о нем и о тебе. – Она пристально посмотрела на него. – Ты ведь понимаешь, что лучше всего докажешь свою любовь к Фрейзе тем, что вернешься на постоялый двор. Тебе следует принять свое горе как мужчине и жить дальше. Тогда бы Фрейзе тобой гордился.
На ее глазах Лука расправил плечи. Ишрак явно удалось заставить его прийти в себя.
– Да, – согласился он, – ты права, Ишрак. Я буду его достоин.
И
