Лука устало поднялся на ноги и посмотрел в глубину полутемного нефа.
– Госпожа Изольда! Ишрак! – позвал он.
Девушки, которые стояли на коленях в дальней части храма, медленно встали. Тихий топоток кожаных туфелек пронесся по каменным плитам пола… и замолк. Лука без улыбки указал им на скамью напротив своей – и девушки уселись на ней, как и другие свидетели. Он взглянул на Изольду и Ишрак, понимая, что смотрит на них, как на незнакомок, обладающих загадочной женской властью.
– И ребенка! – потребовал кто-то. – Девчонку, которая спаслась от волны.
Изольда склонила голову, пряча свое возмущение. Пройдя в глубь нефа, она вернулась, ведя за руку Ри.
Они сидели напротив Луки, затаив дыхание. Ри устроилась между двумя девушками. Все трое уставились в пол. Лука вспомнил, что познакомился с Изольдой как раз тогда, когда ее обвинили в колдовстве – а теперь ее снова обвиняли в наихудшем из преступлений. Он невольно содрогнулся при мысли о том, что ее окружают беды – хоть она всегда и выглядела ослепительно невинной, – и предположил, что по-настоящему хорошую женщину не станут порочить дважды. Казалось, что Изольда притягивает неприятности, как разбросанные по полю железные пруты притягивают молнии.
Тревога за Изольду только усилила его решимость провести расследование должным образом. Он отмахнулся от своих чувств и стал смотреть на нее критически, без приязни, стараясь увидеть ее такой, какой ее видят местные жители: странной, необычной и опасно независимой.
– Вам предъявлено обвинение в ведьмовстве, – спокойно проговорил он. – Вас обеих обвинили женщины, которые видели, как вы покинули Пикколо с наступлением ночи и направились к лесному озеру. Они свидетельствовали о том, что вы занимались колдовством, призывая бурю, плескаясь и создавая волны в озере.
Обе девушки продолжали хранить молчание. Лука покраснел, вообразив, будто прочел в их взглядах презрение.
– Что вы ответите на данные обвинения? – продолжил он. – Я обязан выдвинуть их против вас, а вы обязаны дать мне ответ.
– Эти обвинения недостойны человека образованного, – холодно заявила Ишрак. Они проистекают из страхов невежд и глупцов.
Ее высокомерный тон был встречен раздраженным гулом, как будто в церковь залетел пчелиный рой. Одна из знахарок ликующе воскликнула:
– Слышите? Она называет нас глупцами!
– Однако вы должны отвечать, – сказал Лука, начиная раздражаться. – И советую не оскорблять добрых прихожан Пикколо. Что вы делали на озере?
– Мы вышли из города во второй половине дня, – произнесла Изольда звонким голосом. – Мы хотели помыться, а хозяйка гостиницы отказалась предоставить нам горячую воду и ванну, которую можно было отнести к нам в комнату.
– Зачем им мыться? В ноябре-то! – воскликнула какая-то женщина.
Остальные одобрительно зашушукались.
Ишрак прищурила глаза.
– Парнишка-конюх рассказал нам про место, куда ходят купаться мальчишки… – добавила Изольда.
– И что там делать юной даме? – возмутился кто-то. – Благородная дама не пойдет туда, где болтаются мальчишки! Значит, вы девицы без чести, шлюхи!
Изольда ахнула и посмотрела на Луку, ожидая, что он защитит ее и Ишрак.
Лука промолчал.
– Привратник сказал, что они вышли ночью! – выкрикнула женщина, сидевшая рядом со знахаркой.
– До вечера было еще далеко! – повторила Изольда.
Лука вскинул руку: толпа протестующе загудела, а кто-то истерично завопил:
– Грязная лгунья!
В дверях завозились, створка хлопнула, и в церкви появился привратник, охраняющий восточные ворота.
– Давай!
Его подталкивали вперед, пока он не оказался возле скамьи для певчих.
– Кто ты такой? – спросил брат Пьетро, окуная перо в тушь.
– Привратник Паоло. Я видел двух молодых женщин и предупредил, чтобы они вернулись в Пикколо до сумерек, – вымолвил он.
– Когда они ушли, солнце уже садилось? – поинтересовался Лука.
– Да! Я же сам предупредил их, что ворота будут заперты.
– И что они тебе ответили?
– Заявили, что хотят погулять.
– Зачем им понадобилось врать? – выкрикнул какой-то мужчина. – Если они шли мыться? Почему они лгали тебе?
– Они ушли на ночь глядя! Зачем они так сделали?
– Они покинули Пикколо в полночь, чтобы никто не увидел, как они призывают бурю на лесном озере!
Посмотрев на Изольду, Лука прочел в ее синих глазах вызов. Она выглядела так же, как в день их первой встречи: как женщина, против которой восстал весь мир, несмотря на ее собственное желание мирно жить у себя дома. Эта женщина не доверяла ни ему, ни любому другому мужчине – она была бессильна и загнана в тупик.
– Ответь им, – приказал Лука и неожиданно заговорил по латыни в уверенности, что Изольда его поймет, а большинство присутствующих в церкви – нет. – Прошу тебя, драгоценная! Просто скажи им, что не стала бы призывать бурю. Скажи, что ты не буревестник. И Ишрак тоже. Умоляю тебя. Бога ради, Изольда, у нас – проблема. Я могу только задавать тебе вопросы: ты должна сама себя спасти. Поведай им, что вы делали на озере.
Изольда неторопливо поднялась и сошла по ступенькам хоров, встав перед толпой горожан.
– Я – не буревестник, – громко проговорила она, и ее голос эхом отразился от каменных стен. – Я – не ведьма. Я – женщина с добрым именем и строгим воспитанием. Но я не слушаюсь отца, потому что мой батюшка умер. Я не подчиняюсь мужу, потому что у меня нет приданого, а без него меня замуж никто не возьмет. И я не слушаюсь брата, поскольку он лжец и клятвопреступник. Вы видите меня такой, какая я есть. Я – женщина, за которую не отвечает ни один мужчина. У меня нет никого на свете. Но ничто из вышеперечисленного – ничто! – не делает меня плохой. Несчастной – да, делает! Но я никогда осознанно не сделала бы ничего дурного. Я не могу вам это доказать: вам придется мне поверить, как вы верите вашим матерям, женам и сестрам. Я прошу вас отнестись ко мне милосердно, как к добропорядочной женщине, которую растили хозяйкой замка. Меня сопровождает моя подруга, Ишрак. Она мне – как сестра, Ишрак такая же, как и я.
Ишрак медленно подошла к Изольде и встала возле нее, как будто присутствовала на официальном суде, где клялись на Библии.
– Я – еретичка и чужачка, – произнесла она, – но я не сделала ничего такого, что могло принести кому-то вред. Я – не буревестник. Я не верю, что смертному человеку по силам призвать подобную катастрофу. Я бы никогда не призвала волну, чтобы погубить ваших детей или вас самих. Я никогда бы не сделала бы ничего такого, что подвергло бы нашего спутника – и моего друга Фрейзе – опасности.
Лука, зарывшийся в свои бумаги, молился, чтобы жители Пикколо распознали искренность простых слов Изольды.
Когда заговорила Ишрак, он поднял голову и заметил, что ее глаза наполняются слезами.
– Он был настоящим другом, храброй душой. – Голос Ишрак звучал тихо и прерывался от всхлипываний. – Возможно, ему хотелось за мной ухаживать, а я вела себя, как тщеславная дурочка… и отказала ему в поцелуе.
По церкви пронесся гул
