– Но это – тоже магия! Другая, непонятная, допотопная, но – магия.
– Я сразу тебя заподозрил, но вижу никто не рюхнулся. Там было много магов, они бы сразу занервничали, как в Зале, увидев твою натуру. Но вижу – только ржач лошадиный стоит, решил, что кто-то другой шалит. Как тогда морячки в воду попадали?! Сидели, запершись в трюмах, бах – в воде плескаются! А баржи нет! Ха-ха! Что там хоть в ней?
– Зерно, мука, крупы.
– Нормально. Целая баржа хлеба! Как только влезла?
– С трудом. Говорю же – давит. Я же пьяный был. Думаю, влезет эта громадина али – нет? И при этом ты видел, что в реку упали весла, снасти, руль, еще какие-то бревна? Я не моряк, не знаю, как они именуются. Все это выходило за размеры Мешка, отрезало. И не думаю, что она теперь вообще поплывет.
– А люди почему в воде оказались, если они внутри были?
– Живых в Мешок нельзя переместить. Не получается.
– А мертвых?
– Запросто. Я тут тело Воина Тьмы в Мешок прятал, как запас Силы.
– А нежить? Бродягу?
– Не пробовал. А зачем? – удивился Марк.
– Не знаю, – пожал плечами Ястреб, – а вдруг?
– Никаких вдруг! Вот еще – погань всякую в Мешок тащить! – возмутился Марк.
– Так ты и не ответил – что там у тебя? – ткнул киркой Ястреб на рукав Марка.
– Все, что может понадобиться нам в дороге. Инструмент, вино, пиво, еда, оружие, ткани, готовые одежды и доспех. Помнишь, мы утром заказали накидки новые. Как только я понял, что наша шутка стала совсем не безобидной и придется «делать ноги», вернулся за заказом.
– И не один, – хохотнул Ястреб.
– Ну, увязалась за мной целая стая столичных бездельников. А чем этот портной лучше прочих? Тоже не потребовал оплаты. Ну, не смотри так! Совесть у меня еще есть, вот и провели опись изымаемого! Правда, готовых накидок у него была только дюжина. Но я взял все. Там, у Серого, полно баб. Доделают.
– Показывай!
Марк достал и развернул, и даже надел, красную накидку с белым крестом.
– А-а! – кивнул Ястреб. – Ну, да! Была черная с белым крестом, стала красная с тем же белым крестом. Марк! Да ты просто мастер полета мысли и воображения! Молодец!
– А что ты смеешься? Они там себе на мордах кресты прямо кровью намазывали. Но я подумал, что белое с красным крестом – очень марко.
– Ага, красное с белым крестом – прямо совсем не марается. А почему крест такой странный? Был же просто – две перекрещенные полосы.
– Ну, он же – Белый Хвост. Вот – четыре белых хвоста на четыре стороны света.
Ястреб так заржал, что выронил кирку, потом рухнул на землю – там, смеясь, давясь, захлебываясь, катался по земле.
– Марк! Ты, сука, самый тупой разумник! – кричал Ястреб. – Ты самый бестолковый из всех, кто учился в университете! Ты самый невнимательный на свете баран! Белый Хвост – Лебедь! А ты нарисовал четыре хвоста ласточек! Ха-ха-ха-а-а!
– Пошел ты! Как будто я виноват, что я из птиц знаю только скверных ворон! Ласточка-хренасточка! Я, скверная птица, чтоб ей ни дна, ни покрывала, их, ласточек, никогда не видел! И блебядей твоих – тоже! А учился я… Однобоко!
Поняв, что оправдания его еще больше смешат Ястреба, Марк плюнул, пошел от ямы, что они копали. Звереныш тут же отреагировал писком, стрелой пролетел до Марка, ловко взлетел ему на плечи, обвив мягким хвостом шею, и потерся мордочкой об щетину Марка. Маг раздраженно дернул плечами, но зверек удержался, так и разлегся на плечах, как живой воротник. Только больше не пытался лезть в лицо.
Чему научит сотни лет мертвый некромант? Неразговорчивую нежить Марк понимал и знал лучше, чем людей, чем живую природу. Детство Марка прошло в Некрополисе, среди нежити. Более раннее детство – среди людей – уже почти забылось. И все это время Учитель пытался научить Марка сдерживать свою темную сторону. И познавать ее. Не позволять ей завладеть Марком. На это были направлены его приемы разумника, это съело все время, что у них было. А когда стало получаться отречься от Тьмы, Учитель начал давать ему самые основы магии.
Только-только начался этот этап обучения, как началась эта Игра. И Учитель отправил Марка на поиски Цели. На поиски Андра.
А теперь – ни Учителя, ни Андра. И Марк – самоучка. Очень мощное, но очень особенное оружие, как тот Клинок Тьмы. Невероятно могучий, но хрупкий, как кусок слюды. И столь же слабый, даже – бесполезный, в обычной бою сталью.
По возрасту Марк – зрелый муж. По жизненному опыту – дитя. Со всеми детскими «болезнями»: наивностью (для их Мира), непосредственностью, невинностью, стеснительностью в половом общении, неопытностью в человеческих отношениях, с юношеской жестокостью и максимализмом идеализма. С детской мечтой о добре и справедливости. С мечтой о построении идеального общества людей. С удивлением и неприятием циничности взглядов Андра и его единомышленников, давно познавших цену людям.
Сам Марк еще питал иллюзии, что человек по природе своей – хороший. А плохим его делает окружающая человека среда. И он искал это хорошее – в людях вокруг. И результат поиска – вечное мрачное настроение, незаметное для него самого, превращение восторженного юноши в циничного человеконенавистника, социопата.
«Весь Мир – скверна, все люди – скоты, все бабы – продажные дырки, а светило – долбаный фонарь!» – сколько раз восклицал Марк.
Видимо, Ястреб почувствовал состояние Марка, подошел, обнял его за плечи, дунув в мордочку пытавшегося возмутиться подобным вторжением зверька, сказал:
– Мой сумрачный друг! Ты же самый дорогой алмаз в моем Венце. Редкий, дорогой черный алмаз! Да еще и накопитель, артефакт и амулет – разом! Но совсем не обработанный, не ограненный и… почти бесполезный. Понимаешь? Я буду тебя огранять, я хочу, чтобы ты был не куском горной породы, а сверкающим сокровищем!
Марк косо смотрел в глаза Ястреба.
– И ты будешь им! – говорил Ястреб, потряхивая Марка. – Или – нас никого не станет! Пойми! Мне от тебя нужен не только твой меч. Мечников я найму сотню за один кошель. Мне нужно всё, чем ты будешь! ВСЁ! Прости мою циничность, но я рассчитываю на тебя. Я бы предложил тебе земли, титулы, золото, место возле Престола, но, во-первых, у меня ничего этого нет и, может, не будет. А врать тебе не хочу. А во-вторых, знаю, что, предложив, я этим обижу тебя. Купить тебя нельзя. А нанимать тебя – не хочу. Я знаю, что служить ты будешь не за золото, не за страх, а на совесть! И это ценю. Или не будешь мне служить, но сразу мне это сообщишь –
