– Завхоз, – сказал командир, – делай, что хочешь, но если хоть одна повозка раскорячится на переправе, я тебя на свой меч надену, как порося на шомпол, понял?
Прибыток икнул, невольно глядя за плечо командира, на рукоять его меча.
– Вижу, что понял. Зуб! Подтягивай людей и строй их на переправе. На берегах. Комок! Магам надо обеспечить переправу. Невидимой Рукой, телекинезом вы должны владеть. Кроме того, вырасти столбы каменные на берегах, и мы протянем меж ними канат. Понимаешь?
– Да, Ал, – кивнул Комок, – сделаем.
– Но всю Силу не трать. Когда перейдем, поперек переправы сделаешь ров прямо по дну. Наши преследователи пусть помучаются. А если нам вновь потребуется когда-то эта переправа, то возведем мост. Давно пора. Корень! Тебе нужны дополнительные указания?
– Нет, мой князь, – улыбнулся циркач.
– Всем остальным – тащить повозки на тот берег. Всем народом. Оставаться нам на этом берегу много хуже. Много хуже.
– Думаешь? – спросил Корень, который уже развернул коня, чтобы скакать во главу колонны, к своим дозорам, а сейчас осадивший так, что конь присел.
– И даже проверять не желаю! – отрубил рукой командир, бросив, ставшее уже привычным: – Работаем!
Совет разъехался. Остались только сам командир и Синька со своим Лицедеем.
– Далеко еще? – спросила Синька.
– Немного осталось. Красноводная – грань земель Змей. Там, на том берегу – ничейные земли. Пустоши на три дня пути. До Синей Реки. Перейдем ее – уже на землях Лебедя будем. Так и пойдем вдоль Синей до истока. Она с гор наших бежит, большую петлю по Пустошам делает, до впадения в Красноводную. Но мы туда не пойдем.
– Ты же сказал – уже земли Лебедя, – спросила Синеглазка.
– Люди Лебедя мало освоили землю. Больше жмутся к морю. Оно нас кормит. Все крупные города – за Хребтом Лебединым. По эту сторону – редкие малые и бедные городки знаменосцев Лебедя. Очень своевольных… – Белохвост улыбнулся своим воспоминаниям. – Они немного даже презирают людей, что от них по ту сторону гор, у моря, называют их «захребетниками». Ведут себя вызывающе, дерзко. А сами – бедные, как портовые крысы. Их богатство – большие семьи. Держатся друг друга. Зато гонора – на пятерых хватит. Вечные драки между пустошниками и захребетниками, меж козопасами и моряками. Но лучшие воины Лебедя – как раз те, что живут по эту сторону гор. В войске сразу образуют свои общины. Друг друга поддерживают. И друг перед другом бахвалятся. Такой стойкостью войска мало какой князь может похвастаться. Я именно из-за этих козопасов сломал традицию, вводя их в Бессмертные. Род их худ, но мужество их – велико.
Улыбка сползла с лица командира, сквозь зубы он процедил:
– Им и принимать Змей и людоедов первыми.
– Если их уже не съели, – сказал Лицедей голосом самого Белого, приняв очень похожее на командира лицо.
Белый кивнул, принимая замечание и показывая, что принял такое поведение Лицедея, не счел его поступок и слова нарушением чести. Позволив тем самым не только пародировать самого себя, но и открывать рот в их присутствии, иметь и высказывать свое мнение.
Лицедей даже чуть выпрямился в седле. Умалением достоинства командира это быть не могло – такого княжич не допустил бы. А могло означать лишь одно – Лицедея только что повысили до близкого. До дружины. Командир приблизил, возвысил, поставил рядом с собой бродячих циркачей, всеми презираемых, по сословному, общественному положению бывших даже ниже городских сборщиков навоза.
Ну, Синеглазка – понятно. Она на то и маг Жизни. Тут Судьба была благосклонна. Корень – ее брат. Родственные связи. Но он-то? А остальные? Дозорные – это как егеря. А у егерей очень высокое положение в обществе. Значит, это – не случайность, а закономерность. И всего этого они добились сами. Благодаря командиру, но – сами. Лицедей, не заметив, принял лицо Корня, подумал: «Знай наших!»
И «наши» для него были уже не только его большая цирковая семья, но и все, кто встал под знамя командира. И еще – встанут. В этом артист не сомневался. Такие, как командир, далеко пойдут. Если не остановят, не убьют.
Лицедей, испугавшись этих мыслей, прищурился и подозрительным взглядом стал осматривать округу. Теперь жизнь командира для него – вдруг для него самого – стала очень и очень дорога и ценна.
* * *Засветло не уложились. В темноте, в крайнем напряжении нервов и сил, магией отгоняя Тварей, привлекая этим еще больше Тварей, тащили повозки и обезумевших от страха коней по шею в воде. Тол не мог успокоить всех коней сразу. Он скакал вдоль колонны. Там, где он был, образовывался круг спокойствия, а дальше – опять страх и ужас.
Ворониха не помогала, берегла силы. Молодая Ворониха не умела успокаивать коней. Но, наконец, переправу завершили, поезд собрался в единое целое.
Комок встал на берегу. К сожалению наблюдавших его работу, было темно. Они увидели только вспучившуюся воду и поднятую пену.
Поезд подняли на пригорок, расставили повозки кругом, под вой и крики Тварей. И только тогда Ворониха показала себя. После дружного визга и крика Пустошь затихла. После нескольких часов боя с Тварями наступившая тишина оглушала. Разом затихли и все кони, испуганно крутя глазами и прядая ушами.
Белохвост с мечом в руке выпрыгнул за круг повозок. За его спиной встала его пятерка. Они обошли пригорок весь. Только трупы Тварей. Ни один не выжил.
– О, боги! – воскликнул командир. – Даже мне страшно! Все умерли – разом!
– Жаль, что она не сделала этого с Неприкасаемыми, – буркнул Тол.
– У разумных я не могу испортить кровь, – крикнула Ворониха сверху. – Это Медведь так шутил, все показывал ужас перед всеми, тем, что я испорчу ему кровь. А вот с Тварями – запросто! Но раньше так сильно не получалось.
– Да ты просто… чума! – крикнул ей в ответ командир, – погибель Тварей Пустоши!
– О! Спасибо тебе, властитель! – рассмеялась Ворониха. – Позволь мне так и именовать себя впредь – Чума, Погибель Тварей!
За ней рассмеялся ее неунывающий муж, а потом – остальные. Смех быстро стал истеричным – перенапряжение жил и нервов, страх, радость и недоумение, облегчение от чудесного избавления нашли выход всему этому замесу чувств в смехе.
А утром опять тревога. Как ветер Пустоши гоняет пыль кругами, так кружились конные Змеи на том берегу реки.
Воины и маги выстроились для возможного отражения атаки. Нис смеялся над ними, крича:
– Идите завтракать, вояки! Река – моя стихия! Они не
