— То есть это правда привидение? Потустороннее существо, как из твоих передач? Почему Анна Николь Смит, а не Памела Андерсон?
— Потому что в твоем туалете висели именно эти плакаты. Я прекрасно их помню. Анна Николь и обложка айрон-мейденовского альбома.
— Я их видела вчера утром. Плакаты. Мама давно их убрала, но вчера они снова появились на стене. Потому я выбежала из дома и встретила тебя.
— Почему ты не рассказала? — удивился Андрей. — Когда мы обсуждали призраков?
— Я думала, это другое. Последствие… кхм… приема лекарств. Через час они пропали.
Ника смущенно потупилась.
— Плакаты, — поцокал языком Андрей, — они выглядели так же, как и раньше?
— Не совсем. Они были страшнее.
— Мертвая Анна Николь?
— Да. — Ника помассировала веки. — Блин, мы сейчас говорим об Анне Николь Смит. У меня мозг вскипает.
— У меня тоже, — усмехнулся Андрей. — Но, черт подери, мы разберемся во всем этом, даю слово.
Завибрировал телефон.
— Это Хитров, — пояснил Андрей, принимая звонок: — Не разбудил?
— Что-то связанное с… призраками? — спросил взволнованный друг.
— Боюсь, что да. Со мной здесь Ника Ковач. У нее дома творится та же чертовщина. Нечто… в разы гротескнее.
Было слышно, как Хитров, отодвинув трубку, о чем-то говорит с женой.
— Это подождет до утра, — вставил Андрей.
— Я приеду, — сказал Хитров.
— Спасибо. — Андрей спрятал телефон и повернулся к Нике. В светло-голубых джинсах и линялой футболке она смотрелась не менее эффектно, чем в вечернем платье. Эти вьющиеся локоны, выразительные глаза… Получи он возможность выбирать девушку, которую придется спасать от нечисти, выбрал бы Ковач, не раздумывая.
— Бред какой-то, — сказала Ника, — ладно, змеи, полтергейст. Но какое отношение к Варшавцево имеет звезда «Плейбоя»?
— Есть у меня теория. Шаткая, но надо проговорить ее вслух.
Они пили согревающий алкоголь и делились впечатлениями. Как парочка, поочередно посетившая аттракцион. В половине двенадцатого пиликнул дверной звонок. Третий участник шоу, третий сумасшедший, присоединился к компании.
— Привет, Ковач. Ты… красивая.
Ника устало хмыкнула.
— Ну, для человека, удиравшего от Анны Николь Смит…
— От кого? — заморгал Хитров.
— Садись. — велел Андрей. — Такие истории лучше слушать сидя. Виски будешь?
— Я за рулем.
От чая он тоже отказался. Ерзал на стуле нетерпеливо, и они утолили его любопытство. Сперва Ника, а за ней и Андрей поведали Хитрову о девице в спальне и том, что оба безошибочно опознали покойную плеймейт. Андрей описал в деталях, как отодвигалась дверца шкафа-купе, как из недр вещал загробный голос.
— Эдди? — прошептал Хитров. — Ты серьезно?
— Абсолютно.
Хитров обхватил голову руками и тихонько завыл.
— Нам пора в дурдом, ребзя.
— Моя редакторша была бы в восторге от такого материала. Сиськи мертвой Анны Николь крупным планом! Жаль, соски пришлось бы заретушировать. Мы же выходим в прайм-тайм, и дети еще не спят. Но вот Эдди она бы поменяла на более известного широким массам персонажа.
Хитров впился в Андрея пытливым взглядом.
— Вы… вы меня не разыгрываете?
— А ты нас? — вспылил Андрей.
— До моего дома семь минут ходьбы, — сказала Ника. — Пойди и убедись сам.
— Простите, — проговорил Хитров. — Пора бы привыкнуть к этой дичи. Днем я навещал свою квартиру. Внутри все было нормально, никаких змей. Но в подъезде меня нагнала соседка. Я уже закрыл дверь и собирался уходить. Тетя Женя кричала, что по ночам ей мешают спать топот и игра на барабанах. И что раздается этот шум из моего жилья. Говорит, позвонила мне на домашний телефон, и в трубку шипели. А когда она ушла, я услышал стук погремушки за закрытыми дверями, и дверная ручка задвигалась. Мне показали: мы на месте, никуда не делись.
Ника попросила бумагу и ручку. Поделила альбомный лист на две части и нацарапала в левой колонке три фамилии. В правую колонку, напротив «Ковач», она внесла:
«он поворачивает пятый ключ» (кто?) — а. н. с.
«пятый ключ» — э.
— Напомни, что дословно сказала твоя дочь, — попросила она.
Хитров напомнил. Ника пустила по кругу лист, на котором теперь возникла странноватая таблица:
Ковач «он поворачивает пятый ключ» (кто?) –
а. н. с.
«пятый ключ» — э.
Ермаков «ли-ли-я» — коллаж из кассетных обложек.
Хитров «белая лилия черной зимы» — юла чужим голосом.
— Ерунда какая-то, — сказал Хитров. — У нас с Ермаком — «лилия», а у тебя — «ключ». И какой-то мужчина — «он», тот, кто ключ поворачивает.
— Выкладывай свою теорию, — обратилась Ника к Андрею.
21
Степь распахнулась по обе стороны трассы, как черные вороньи крылья. Ее испещрили каверны и рытвины. «Опель» бороздил ночь: казалось, сбавь скорость, и шины оторвутся от асфальта, автомобиль закрутит в космическом вихре, и мрак поглотит его, перемелет челюстями жалкий свет фар и женщину за рулем.
Неля Ютанова напряженно следила за дорогой. Она убеждала себя, что все хорошо, что вообще не было нужды срываться в Варшавцево раньше срока. Она ведь договаривалась приехать за сыном послезавтра. Подумаешь, не берут трубку! Денис мог уснуть, спит он крепко, а папин слух ослаб с возрастом. Незачем паниковать. Внук обожает гостить у деда, а Неле требовалась пара свободных дней. Почему же вместо того, чтобы улаживать насущные вопросы, спокойно готовиться к празднику, она летит по шоссе, и тревога высасывает душу?
Причина была, и о ней Неля не рассказывала никому на свете. Предчувствие. Медный колокольчик, трезвонящий внутри. Тот, что разбудил ее шесть лет назад и сообщил о маминой смерти. Тот, что бесновался, исходил трелью, когда младшего брата убили на реке Терек. И Неля, сгорбившаяся над конспектами в своей общаге, вздрогнула, будто от электрического разряда. Она поняла, что прямо сейчас, в эту минуту, Паши не стало. До похоронки, до доставленного из Дагестана закрытого гроба.
Пашу зарыли на Варшавцевском кладбище, повесили мемориальную табличку в школе. Потеря сына подкосила родителей. Папа, и прежде прикладывавшийся к рюмке, запил по-черному. Не проходило дня, чтобы он не напивался у сыновней
