Уэс не отстает: куда ни поверну – он за мной. Мой конечный пункт пути неизвестен. Я лишь хочу затеряться в толпе окружающих меня учеников. Но вместо того чтобы смешаться с народом, кажется, что я бельмо в глазу – будто на груди алыми буквами, как у прелюбодейки, выписаны все мои позорные тайны. Так начинается паранойя, или это в порядке вещей, что теперь каждый третий на меня пялится? В груди давит, а сердце колотится, как отбойный молоток. Понимаю, что теперь я сама загнала себя в ловушку. Есть ли способ прекратить это безумие? Мы какое-то время бесцельно слоняемся по коридору, а потом Уэс заталкивает меня в пустой класс.
– Рассказывай, что там произошло во сне с Грейди, – требует он, когда мы остаемся одни.
Я прокручиваю в голове полдюжины разумных объяснений, но понимаю, что все они неубедительны. В итоге произношу единственное, в правдивости чего уверена:
– Я попала в него…
Истерики не наблюдается. Вместо этого Уэс говорит:
– Да, так все и выглядело. Когда ты его подхватила, ваши тела стали корчиться в судорогах. Недолго. Но при этом вы двое были, как бы сказать, связаны. Твое тело… – он подбирает нужное слово, – прилепилось к Грейди. Знаю, звучит как бред, но тебя будто всосало в него.
– Все это звучит как бред, – говорю я. Хотя понимаю, что он имеет в виду. – Вот только мы не обнимались.
– Да, – соглашается он. – Ваши тела словно стали едиными, от головы до пят, каждый палец.
– Как тень Питера Пена.
– Именно, – подтверждает Уэс. – И что ты чувствовала?
– Я просто чувствовала его тело как свое собственное, при этом понимая, что это не я, – не особенно стараюсь формулировать. – Я находилась в мозгу Грейди, управляла им. Но это было не во сне. Я оказалась в его комнате. Уэс, – я в отчаянии смотрю на него, – это было в реальности! И я все контролировала…
Он до сих пор не терял при мне присутствия духа, но сейчас отпрянул.
– Как? Что ты хочешь сказать? Ты могла им управлять? Его телом? По-настоящему? В его реальной комнате? – Видимо, только сейчас он понял, о чем я говорю на самом деле.
– Выходит, что так, – уверенно говорю я.
Необъяснимым образом я захватила власть над чужим телом, а до этого просмотрела два общих сна. К чему все отрицать?
– У меня не очень получалось. Сложно было даже пошевелиться, а под конец у него случился какой-то приступ, я почувствовала его возвращение в тело, и меня выбросило обратно в сон. – Уэс молчит. Теперь моя очередь шокировать его. – Это тоже побочка от «Дексида»? – Я скорее констатирую, нежели спрашиваю.
– Наверное, – кивает он. – Я его принял. Ты его приняла. А теперь мы знаем, что и Грейди. Вспомни, когда мы в первый раз заметили его на станции. Он отличался от пассажиров. Казался пьяным, раскачивался.
– Как мистер Хьюстон, – добавляю я, и над моей головой вспыхивает воображаемая лампочка.
– Кто?
– Тот пожилой человек, за которым ты захотел спрыгнуть с поезда в первую мою ночь на «Дексиде». Я его узнала, он из клиники. Участвует в том же исследовании. И тоже принимал лекарство. Но он вел себя не так, как мы. Больше был похож на Грейди.
– У него тоже БДГ?
– Нет, он лунатик, – отрицательно качаю я головой.
– Тогда это точно из-за «Дексида»… – Уэс кивает все энергичнее. – Старик на нас не похож. Он, как Грейди, обычный человек. Видимо, те, кто принимает «Дексид», взаимодействуют во сне. Их реакция на лекарство пассивна, и ими можно завладеть, а наше сознание дает нам порулить. – Присвистнув, Уэс снова садится на парту. – Черт побери, Сара! Понимаешь, что это значит?
– Еще бы, – я открываю дверь. – Это точно ненормально.
Опустив голову, продираюсь сквозь толпу к своему шкафчику. Спешу, зигзагами огибая ребят, почти не замечая, что в бок мне тычется чей-то рюкзак и рикошетит вода из фонтанчика для питья. Когда Уэс догоняет меня, толпа редеет, и ученики разбредаются по классам для переклички.
Мы уже почти у шкафчика, и тут вице-президент студсовета Триша Голдмарк начинает зачитывать по системе громкой связи ежедневные объявления. Я не сильно прислушиваюсь к ее словам, поглощенная утренними открытиями (а ведь еще нет и девяти). Но полностью пропускать мимо ушей нарочито веселую болтовню невозможно, поэтому я обратила внимание на то, что она передала кому-то микрофон.
– Спасибо, Триша, – говорит… Джиджи. Внутри у меня все переворачивается. – Знаю, сегодня утром за мной спортивные анонсы, но хочу сообщить ученикам кое-что важное. – Ее голос на секунду смолкает, она откашливается. – Среди нас завелся опасный хищник, – твердо заявляет она. – И его нужно изгнать. Я стала первой жертвой, и кто-то может обвинить меня в предвзятости. Но не прошу верить моим словам. Поверьте ее словам.
Неожиданно по громкоговорителю раздается мой голос.
– Я чокнутая. Сплошной кошмар, – голос звучит униженно, я жалко поскуливаю. – За то, что я с тобой сделала, меня нужно посадить на цепь. Навсегда, не только на ночь. Я не знаю, что со мной творится. И никто не знает. – Глухие рыдания отражаются от металлических шкафчиков. – Врачи не смогли разобраться. Скорее всего, не разберутся никогда. Я – чудовище. Я не заслуживаю твоего прощения. И не жду его. Я заслуживаю страшного наказания. Страшного, страшного…
Запись выключается, но динамик еще работает, и слышно, как кто-то двигается. Потом микрофон резко фонит. И наступает тишина.
Меня слегка шатает, и я вытягиваю руку, чтобы опереться о стену. Уэс рядом – я чувствую его тренированное и сильное тело: настоящая опора. От помощи не отказываюсь, но взгляд не поднимаю. Просто нет сил. Мало того что я героиня скандала, природа которого труднообъяснима, так еще парень, который то ли дурно влияет на меня, то ли я в него влюбилась (не исключаю обе версии) – стал свидетелем того, как я опустилась…
Запись – это мое последнее голосовое сообщение, которое я оставила Джиджи после пижамной вечеринки. Помню, как рыдала той ночью, не только потому, что оказалась чудовищем и натворила дел, но еще и потому, что была отвергнута Джиджи. А я так хотела, чтобы она меня поняла! И не важно, что сознанием я принимала ее вполне оправданную позицию, меня терзала мысль, что прощения не будет. Если бы я только знала, что потом будет намного хуже…
– Спасибо, – выдавливаю я, пытаясь сделать шаг, потом другой и, склонив голову, иду по коридору. Заворачиваю за угол, смотрю только под ноги, поэтому, пока не дохожу до шкафчика, не вижу, что там происходит.
Тесса отрывает бумажки от серого холодного металла, бурчит что-то, подцепляя большой клочок, прилипший к дверце. Заметив меня, она подбегает и изо всех сил пытается меня развернуть.
– Пошли отсюда, Сара! Не надо туда подходить…
Оттолкнув ее, я осматриваюсь.
