Размышления Орелии прервал сэр Веронал, грубо перевернувший ее, чтобы посмотреть в лицо.
— Это племянница Бантер — убей ее.
— Разве вы не хотите, чтобы она стала свидетельницей? — предложил Ферокс.
Сэр Веронал поразмыслил и снова решил поддаться искушению поиграть с жертвой в кошки-мышки.
— Может, и хочу.
— Там на улице невесело — вмиг сменились все поры года, — добавил Ферокс.
— Тогда покончим с этим побыстрее! — рявкнул Сликстоун, про себя отметив, что Ферокс все еще хорошо говорит по-английски.
Повсюду, точно потухшие свечи, продолжали дымиться деревья — стволы расколоты надвое, ветви обуглились. Под их торопливыми шагами замерзала земля, прошлой ночью еще мягкая. Потом пошел снег, очень скоро он валил уже вовсю, так что пугающие детали пейзажа размывались в отдельные пятна с темными тенями под ветками и камнями. Сэр Веронал держался рядом, пока Орелия плелась за Фероксом, привязанная к горностаю веревкой. Ферокс ни разу не сбился с шага и не терял чувства направления.
Даже в белом месиве к сэру Вероналу возвращались воспоминания, и он все больше поддавался азарту изменения самой природы вещей. Сликстоуну припомнились его собственное появление из точки перехода, наказание Сиров и постигшая его самого участь, tabula rasa et exsilium.
Теперь его тревожила только одна мысль. Раньше он всегда приходил к точке перехода с Уинтером, который, будучи магистром элевсинцев, принимал решения и отдавал приказы. Сликстоун доставлял детей Уинтеру, но его герб в «Темных Устройствах» ничем не выделялся на фоне остальных. Только заряды молний в его руках служили подтверждением превосходства. Другие, даже Уинтер, выбрали животных — им не хватило смелости войти в точку перехода самим. Поэтому теперь только он будет наслаждаться высшей властью точки.
— Вон там! — закричал он, увидев верхние ветки дерева, характерные очертания которого не слишком-то изменились; вскоре показалась и сама точка перехода. При свете дня лоскут скользящего неба казался Орелии таким же пугающим, как и ночью.
— Ферокс! — закричал Сликстоун, указывая вперед.
На первый взгляд фигура возле дерева выглядела как снеговик или мраморная статуя в позе охранника, склонившегося вперед, глядя на собственное копье, но вскоре статуя ожила в вихре снега, среди раскачивающихся веток.
— Добро пожаловать, Веронал Сликстоун.
Ференсен! Орелия подумала, что лучше бы он не приходил: против сэра Веронала и Ферокса шансов у Ференсена не было.
Сэр Веронал мгновенно овладел собой.
— Неужели это мастер Сир, любимый питомец учителя?
Все маски были окончательно сброшены, и Орелия наконец увидела перед собой не Ференсена, а Иеронима Сира. Она попыталась вырваться, но Ферокс крепко держал ее при себе.
Казалось, Сликстоуна встреча скорее позабавила, чем испугала.
— Помнишь Иеронима Сира, Ферокс? Он всегда любил смотреть и всегда боялся действовать.
— Моя ошибка заключалась в том, что я не начал действовать раньше.
— Дай мне самому с ним разобраться, — сказал Ферокс, подходя ближе.
— Сжалься над ним, — усмехнулся сэр Веронал. — Он даже не знает, что он такое.
Ференсен бросил единственный козырь, который был у него на руках. Он повернулся к Фероксу:
— Думаешь, он позволит тебе сбежать? А зачем ему это делать? Ты слишком много знаешь, а там, откуда мы пришли, и секунды не продержишься. Он не возьмет тебя обратно.
Ферокс рассмеялся:
— Сам-то ты что знаешь?
Ференсен повернулся к Сликстоуну и попытался зайти с другой стороны:
— А ты уверен, что последний эксперимент Уинтера был удачным? Точно знаешь, к чему он ведет?
— Уинтер завещал эту силу мне. Сам он был готов умереть, но я готов не был.
Ферокс опустил копье. В его голосе прозвучало нетерпение:
— Дай мне его прикончить, нам нужно продолжать.
— В данный момент такое решение было бы слишком неделикатным, — властно произнес сэр Веронал. — Сначала он должен все увидеть.
Ференсен воспользовался представившейся возможностью и прыгнул прямо на Сликстоуна — он был быстр для своего возраста, но недостаточно быстр.
Сэр Веронал поднял руки.
Молния не ударила прямо в Ференсена, но заключила его в шар. Сэр Веронал давно усовершенствовал свою технику и восстановил навыки, часами практикуясь в поместье. Теперь он двигал пальцами, создавая тонкие электрические линии, издававшие треск, — они сходились в пучок, как будто создавая клетку для птицы. Ференсен знал, что одно-единственное прикосновение к ним повлечет за собой мгновенную смерть.
— А теперь спляши, как плясала твоя сестрица! — закричал сэр Веронал, вращая клетку, чтобы обратить Ференсена лицом к точке перехода. При этом он продолжал издеваться над жертвой, демонстрируя ей камни: — Красивые, не правда ли?
Тем временем Ферокс собирал другую клетку. Снег прекратился, но небо у них над головами снова начало меняться — на тучах словно проступали вены. Необходимость действовать безотлагательно была так велика, что сэр Веронал не заметил в траве обломков третьей, деревянной клетки.
Ферокс связал Орелии лодыжки и затянул кляп. Что-то в выражении его лица встревожило девушку; она никак не могла собрать все нити воедино. Двойственное поведение человека-горностая, освобождение сестры Ференсена — кое-что шло в правильном направлении, но она чувствовала еще и нечто очень неправильное. Она затрясла головой и попыталась издать хоть какой-то шум.
Ферокс ударил ее в висок тыльной стороной ладони. На этот раз она осталась лежать, едва удерживаясь в сознании и понимая, что Ферокс мог ее убить, но предпочел этого не делать.
Клетку он собрал всего за несколько минут. Сэр Веронал забрался внутрь, и Ферокс закрепил последнюю секцию у него за спиной. Сидя на корточках, с горящими от предвкушения глазами, сэр Веронал передал камни Фероксу, дав ему указания, где их разместить. Теперь была видна и стрела подъемника, который мог доставить клетку в точку перехода.
Вдалеке прозвенела высокая нота, будто вот-вот расколется лед.
— Давай! Давай! — закричал сэр Веронал.
Ферокс потянул за старую веревку. Специальный блок удерживал клетку на месте после каждого толчка при подъеме. Пока клетка шла вверх, сэр Веронал все время поглядывал на точку перехода и, будто взывая к ее силе, тянул к ней руки сквозь прутья решетки.
Ферокс то поднимался на задние лапы, то опускался на четвереньки, соблюдая ритм, как церковный звонарь. Орелия заметила в выражении лица человека-горностая нечто большее, чем физическое напряжение: то был триумф, будто момент, которого он так долго ждал, наконец наступил.
Ференсену каким-то образом удавалось стоять смирно и избегать ударов током, и он вместе с Орелией как завороженный наблюдал за происходящим. В этой жуткой тишине Орелия чувствовала себя посторонней, как будто она лишилась всяких обязательств и не имела права на вмешательство. Клетка стабилизировалась и стрелу повело к точке перехода, будто ее притягивала магнетическая сила камней. За несколько мгновений до того, как клетка исчезла, сэр Веронал раскинул руки и зарычал.
А потом наступила тишина. Цепь задрожала и повисла. Никто не двигался.
Даже объятое хаосом небо отошло на второй план.
Через несколько минут
