Солт говорил как-то слишком уверенно, даже для ее скромных познаний в вопросе. Она внимательно посмотрела ему в лицо и заметила, как ботаник отводит глаза.
— Думаешь, я дурочка?
— В меньшей степени, чем остальные.
Орелия едва не вышла из себя:
— Прошлой ночью ты что-то скрыл и сейчас продолжаешь заниматься тем же. Если хочешь, чтобы тебе помогли, придется выложить карты на стол.
Солт сделал микроскопическую уступку:
— Во время последнего похода в Лост Акр я встретил человека-горностая. И я не шучу… — Солт помедлил.
— Я тебе верю. — «Да, из него информацию нужно по капле доставать».
— Он сказал: чтобы спасти Лост Акр, кто-то должен появиться то ли в «верное», то ли в «зрелое» время.
— Конечно же, спаситель — ты.
Солт не уловил легкого сарказма, прозвучавшего в ее голосе.
— Кроме этого, остается проблема сэра Веронала.
— Конечно, теперь все ясно: пока ты будешь изображать мессию, я возьму на себя безобидную пешку Сликстоуна.
— Он ведь убил твою тетку. Поэтому я подумал…
Орелия сменила тактику:
— Ты хоть представляешь, что будешь делать, когда туда попадешь?
— Нет.
— А как туда попасть, знаешь?
— Нет.
Разговор зашел в тупик.
Они сидели в мрачном молчании до тех пор, пока Орелия не заметила, как к двери Солта размашистой походкой приближается знакомая фигура.
— Господи, вот кто и правда умеет нагрянуть!
— Это еще кто, черт возьми? — Солт поплелся к двери и распахнул ее с самым грубым приветствием: — Тебе чего надо?
Орелия приветливо махнула рукой, чтобы сгладить впечатление.
— Он — историк, а значит, привык тормошить прошлое в поисках ответов. Так что лучше его выслушать.
Облонг сел или, скорее, растянулся на последнем свободном стуле Солта. Солт улыбнулся, неожиданно для самого себя очарованный неуклюжестью Облонга. Ему в голову пришел забавный образ: Облонг торчит посреди Гроув Гарденс, точно подставка для цветущих клематисов. Может, так и должен выглядеть Зеленый Человек?
Орелия подвела итог текущему обсуждению.
— Чтобы попасть внутрь, придется посоревноваться, — сказал Облонг. — Сэр Веронал знает, что белая плита закрыта. Теперь он переключится на черную. Ему должно быть известно ее приблизительное местонахождение. Паучиху явно поставили там для того, чтобы сторожить вход.
— И как сэр Веронал ее обойдет? — спросила Орелия.
— Он сам ее создал и может пообещать освободить. Может пригрозить зарядами молний. Подход он найдет.
Орелии пришлось констатировать очевидное:
— Только у нас никаких подходов нет.
Солт закатал рукав на левой руке, обнажая уродливый шрам, но Облонг продолжил:
— Думаю, есть и другой путь — воздушные ворота.
Солт бросил вопрошающий взгляд на Орелию, а Облонг пересказал лекцию Болито о том, что центральные камни указывали в одну пустую точку в космосе, а сами круги были настроены на день середины лета.
— Зрелое время, — пробормотал Солт.
— И как нам запрыгнуть в эту тысячелетнюю дыру?
— Благодаря «Компании земельных и водных ресурсов братьев Полк», — ответил Облонг.
— Пузыри! — выкрикнули Солт и Орелия одновременно.
— Я только что вернулся из церкви, — таинственно добавил Облонг.
— Крылья и молитвы — то, что нам нужно, — произнес Солт, но сарказма в его голосе поубавилось. Облонг заронил в нем зерно надежды.
— Священник сказал, что с удовольствием покажет колокольню.
Чтобы не вызывать подозрений, они вышли на улицу по одному.
Священник с радостью встретил посетителей; поднял люк и пропустил их наверх. Он указал на следы в пыли.
— Вероятно, мы вдруг стали популярным местом, но все равно постарайтесь держать эту информацию при себе. Человеческое любопытство — а тем более человеческое дыхание — не всегда положительно действует на фрески. — С этими словами он их оставил.
Разные люди по-разному воспринимают то, что видят.
Облонг сосредоточил внимание на кораклах и таинственном зеркале, в котором люди, по всей видимости, скрещивались с животными. Взгляд Солта, взгляд садовника, тут же привлек ротервирдский шиповник, который рос под ногами танцующих мужчин и женщин, а потом и таинственное цветущее дерево и очень необычное растение возле него. Таких листьев не имел ни один земной вид, но он припомнил удивительно похожее высокогорное растение Лост Акра, которое обнаружил еще до того, как осознал всю опасность «другого места». Сходство бросалось в глаза, и художник очень точно передал все детали.
В отличие от Солта, Орелия заинтересовалась саксами, которые веселились и плясали на восточной стене рядом с цветущим деревом. Она заметила дату — 1017 год, как и в записной книжке Фласка, и вспомнила слова из «Хроник». Девушка повернулась к Облонгу:
— Ваша пьеса играет какую-то роль. Не знаю, какую именно, но играет. Ярмарка середины лета — это часть головоломки.
— Значит, мне придется остаться здесь?
В знак утешения Орелия положила руку ему на плечо. К ним присоединился священник.
— Жаль, что сырость берет свое, — сказал Солт, указывая на фиолетовое пятно, которое закрывало центральную секцию восточной стены рядом с цветущим деревом.
Священник помотал головой:
— Моя башня суха, как соленый крекер, и всегда такой была — двойная кладка и работа на века.
В голове Солта все еще держался образ Облонга в виде Зеленого Человека, а в сочетании с базовыми знаниями по биологии видение оформилось в догадку.
— Вы правы, — ответил Солт священнику. — Вы совершенно, совершенно правы.
Облонг с пылом вернулся к своим обязанностями режиссера-постановщика. Он с волнением думал о том, что вверяет судьбу Орелии изобретениям Бориса, но чувствовал, что любое решение, которое касалось Лост Акра, было делом настоящих ротервирдцев, а не его собственным. Солт уже там бывал, теперь пришло время Орелии — пусть считают это правосудием или местью.
С разрешения Ромбуса Смита Облонг привлек Мармиона Финча на роль рассказчика — ни один ребенок не смог бы прочитать текст с подобающим апломбом. Роль прекрасной дамы досталась простоватой девочке с несколько крысиными, хоть и симпатичными чертами лица, Энджи Бевинс, которую утвердил лично Родни Сликстоун.
Какой-то не чурающийся прикладных искусств родитель сконструировал огромную пещеру на колесах: она была будто врезана в глыбу вулканического камня, с темным входом в виде подковы и порослью травы на верхушке.
Первая репетиция в зале без декораций прошла без особых затруднений, если не считать того, что Финч предпочел не явиться, посчитав, что репетиции предназначены для неподготовленных новичков. Напряжение между участниками постановки придавало ей особую остроту, Сликстоун и Колье с ядовитой злобой встретили дракона. Гвен Ферди с Недом Гули, наоборот, привнесли в свою роль дополнительный шарм. Облонгу не терпелось увидеть их костюмы.
Занятый своими делами, он только к концу репетиции заметил, что у Ротервирдского Западного леса, правда, фактически еще на Айленд Филд, возник новый и довольно приличных размеров квадратный павильон, запертый на амбарный замок.
Облонг подошел поближе и увидел в траве за павильоном свернутый транспарант. Он развернул его. Золотисто-зеленые буквы на транспаранте гласили: «По снисходительному и милосердному указу мэра „Душа подмастерья“ вновь объявляется открытой».
Облонг в который раз почувствовал, что все здесь было не тем, чем казалось. Неужели Билл Ферди так легко спелся со Сноркелом после недавнего постановления?
По возвращении в свои апартаменты
