Ферокс поклонился сэру Вероналу.
— Хозяин, — произнес он. — Вы пришли вовремя.
Земля затряслась, и дрожь нарастала; болтать о былых деньках было некогда. В голове Сликстоуна зародилось сомнение — как странно, что его возвращение в Ротервирд совпало с катастрофой Лост Акра. Но если кто-то думал, что Сликстоун станет спасителем Лост Акра, то этот кто-то ошибался — он использует точку перехода для того, чтобы заполучить свой особенный дар, а потом пусть это место горит синим пламенем. Даже лучше, у него не останется конкурентов.
— Вы принесли клетку. Кого же вы в нее посадите? — поинтересовался Ферокс.
— Последний эксперимент мистера Уинтера.
— Значит, у вас есть и камни, и книга?
— У меня есть все, что нужно.
— Выходит, что последний эксперимент оказался успешным?
— Если он попал в книгу, выходит именно так.
— И каков же результат?
— Отведи меня туда, и узнаешь.
Крона дерева над ними взорвалась пламенем.
— Лучше бы нам найти укрытие до утра, — сказал Ферокс.
— Я хочу попасть туда сейчас.
— Использовать точку перехода в темноте, да еще в грозу? Снова? — Еще один зигзаг прорезал небо от края до края.
— Ну хорошо, подождем до рассвета, — уступил Сликстоун.
— Хозяин, — произнес Ферокс с легким поклоном, заканчивая беседу точно так же, как и начал.
Как только начал таять день, уже ничто не напоминало здесь о кануне середины лета. Когда они добрались до тянущейся вверх скалы с пещерой у подножия, огонь охватил еще больше деревьев, и они пылали, как свечи, в наступающей тьме. В пещере горел костерок, на полу лежали шкуры и стоял помятый котел — хорошее укрытие от бури. Ферокс сдобрил густую похлебку приправами, и они принялись есть ее ложками, смастеренными из рога. Сликстоун решил не интересоваться, откуда взялось мясо, которое показалось ему переперченным, но довольно съедобным. Изгиб узкого прохода в пещеру приглушал гром и укрывал их от молний.
Пещера казалась почти по-домашнему уютной.
— Видел ты когда-нибудь такую бурю? — спросил сэр Веронал.
— Один раз, — ответил Ферокс, — давным-давно. Завтра у нас будут и не такие трудности.
Он отказался пояснять, что за трудности имел в виду. Ферокс наблюдал за тем, как Сликстоуна клонит в сон. Он бросил в огонь остатки приправы, добавив к ней мяты, чтобы скрыть запах мощного снотворного — валерианы. Длинные пальцы протянулись к карману с ловкостью воришки, и горностай легко вытащил оттуда камни. Затем он схватил копье и исчез в темноте.
10. Метаморфоза
Пузырь Солта несколько часов кружился в воронке, в круговороте тьмы с отблесками атмосферных вспышек. Эти ворота явно не обладали той моментальной скоростью перемещения, которой отличались плиты. Солт начал побаиваться, что его путешествие никогда не кончится, когда после ослепительной вспышки окружающее пространство наконец изменилось и пузырь угодил в самую настоящую бурю.
В кромешном мраке серые тучи казались черными, они рвались и носились по небу так, будто множество разнонаправленных ветров вели борьбу за превосходство. Верхушки деревьев пылали, указывая путь бьющих в землю молний. Гром грохотал, словно приближающаяся артиллерия. Водные потоки кипели, как бульон.
Когда пузырь выпал из воронки, по коже Солта заплясало статическое электричество, и ботаник подумал о своих любимых растениях, листья которых теперь сморщились, побеги высохли, а корни истощились. «Всегда найдется хоть одно зерно, готовое к перерождению», — напомнил он себе.
Стремительный спуск чуть замедлился в коридоре более спокойного воздуха — его обнаружили и пернатые Лост Акра. Тысячи больших и маленьких птиц с яркими перьями и перепонками планировали и зависали в пространстве, избегая хаоса верхних и нижних слоев атмосферы. Два крупных хищника с когтистыми крыльями и рыбьими глазами заглянули в пузырь и постучали по мембране своими острыми лезвиями-клювами, после чего потеряли к ней всякий интерес.
То ли по счастливому совпадению, то ли по чьей-то задумке этот поток спокойного воздуха касался верхушки скалистого нагорья, куда и хотел попасть Солт. В восточной части горизонта затрепетал кроваво-красный восход, своими мрачными цветами больше напоминающий закат.
Даже в своем пузыре Солт ощутил в воздухе перемену: утихли молнии и громы, им на смену пришли тишина и покой. Птицы тоже исчезли, предпочитая на свой страх и риск искать убежище в складках простирающегося внизу ландшафта.
— Орелия? — с запозданием вспомнив о своей напарнице, позвал Солт, но ответа не дождался.
К его облегчению, покатая верхушка горного хребта была все еще покрыта побегами того удивительного растения, за которым он сюда пришел. Он направил пузырь вниз по длинной плавной траектории, и тот совершил безупречное приземление.
Солт еще никогда не видел таких роскошных растений. Оказалось, что листья его стали плотными и кожистыми, возможно, в ответ на экстремальные условия. Никаких признаков цветения не наблюдалось.
Двигаясь на четвереньках, Солт обнаружил, откуда разрастались побеги, — то был одиночный экземпляр, пустивший корни в укрытии между двумя плоскими камнями, которые, опираясь друг на друга, создавали пирамиду. Он наклонился над тем камнем, что повыше, и заглянул в пространство под ним. Листья и побеги внизу были больше размером. Несмотря на приближение восхода, ботаник почувствовал, как лица коснулось дуновение быстро стынущего воздуха. Он засучил правый рукав и просунул руку внутрь, пытаясь аккуратно нащупать чашечку бутона или лепестки цветка. Листья и побеги были нежными, без шипов. У основания камня Солт обнаружил нечто, напоминающее толстый побег, и у него появилось пугающее ощущение, что этот побег тоже его искал. Побег коснулся его пальцев и принялся обвиваться вокруг них.
С полчаса Солт лежал, не двигаясь, и ждал, а побег раскручивался и полз по его руке. Он не смел пошевелиться из страха помешать этому загадочному процессу — что стало для него настоящим испытанием, поскольку пошел снег и вскоре запорошил его спину. Камень превратился в ледышку, плечи ныли, а вытянутая рука занемела.
Но вот растение наконец отпустило его. Солт осторожно вытащил руку из щели. Побег обвивал ее от запястья до локтя и заканчивался единственным бутоном, лепестки которого плотно сжимались, скрывая свой цвет. Солт поднялся. Из-за снега он не видел ничего дальше десяти шагов. Планировать маршрут было невозможно.
Стараясь не повредить побег с бутоном, он забрался обратно в пузырь. Даже если предположить, что ему предстояло воспроизвести события 1017 года, точное время оставалось под вопросом: окно возможности должно быть небольшим. Он не имел ни малейшего понятия, как вернется в Ротервирд, если белая плита закрыта; и, даже если ему удастся это провернуть, еще меньше ботаник знал о том, как будет при этом выглядеть и как его примут. Времена изменились — люди не верили в старые легенды, считая их нелепыми выдумками. В соответствии с саксонским вариантом «Хроник» ему следовало явиться на ярмарку, когда та будет в самом разгаре. Сообразив, что немного времени у него все
