Мох побежал к машине. Та увязла в слое хвойных иголок с локоть толщиной. Дальний свет фар глубоко пронзал заросли мелколесья. Он дёрнул ручку водительской двери, но она была заперта. Он застучал в окошко. К его облегчению, водитель зашевелился, и стекло опустилось.
– Ну до чего ж приятно вас видеть! – произнёс Шторм.
Ламсдена Моха мучила головная боль. Она началась с затылка, проползла по всему черепу и обосновалась на челе. Самодовольство, с каким Шторм отыскал Моха в гуще леса, в милях от всего вокруг, делало его нахождение внутри крохотной машинки непереносимым. Рассвет принёс с собой грозу. Постоянное сверкание молний и хлещущий ливень заставляли двух мужчин сидеть без дела за мокрыми стёклами. Мох отказался от одеяла, которым Шторм предложил прикрыть им обоим колени, однако нехотя согласился взять копчёной сельди из банки и чай из термоса. Когда гроза утихла до моросящего дождика, Мох стал толкать машину спереди, пока Шторм сидел в ней, переключая скорости и давя ногой на газ. Наконец крошка-машина вырвалась из своего пропитанного влагой лесного заточения и выбралась обратно на дорогу. Мох, едва удержавшись на ногах, чтобы не шлёпнуться лицом в землю, опять уселся на пассажирское сиденье и уставился на спутника, губы Шторма тряслись, очки перекосились. Шторм в ответ лишь улыбнулся, растянув свои красные губы, блестящие от селёдочного масла. Чистая правда: в тот момент Мох ненавидел человеческое существо, как никогда прежде.
Уже час, как они ехали по прибрежной дороге, высвободившись наконец-то из гнетущего леса. Мох, пребывая в дурном расположении духа, смотрел в окошко, устав пялиться на отделанную орехом переднюю панель.
– Причина, по которой вы их не нагнали – я имею в виду карету, – вполне проста, – сказал Шторм.
– Просветите меня, – пробурчал Мох.
– Они сели в городке на шаланду. Просто поразительно, насколько дёшево местный капитан порта с готовностью уступил мне эти сведения.
Такая возможность не приходила Моху в голову. Он повернулся к Шторму.
– Ни одна наёмная шаланда не повезёт их на Козодой.
– Это точно. Такое плавание стало бы самоубийством. В воде полно незакреплённых мин. Они направятся к причалу и тому старому туннелю, о котором я вам говорил.
– Может, Имоджин будет там, – произнёс Мох. Он уже успел рассказать Шторму про пустой номер в гостинице. – Сколько нам ещё осталось?
Шторм притормозил и съехал к обочине.
– Давайте посмотрим. – Оба вышли из машины и потянулись. Мох повесил винтовку через плечо.
Вид был красочный. Они стояли на скале над морем, глядя на отдалённый изгиб суши на севере, который терялся в дымке. Вода была сплошь покрыта белыми пенистыми гребешками и взбаламучена илом, который поднял со дна шторм. Морские чайки, оседлав крутой ветер, взмывали на большую высоту, а потом бросались в волны и выскакивали, держа в клюве серебристую рыбку.
– Посмотрите туда, – кричал Шторм, перекрывая рёв моря. – Видите? – Мох силился разглядеть что-либо там, куда указывал палец спутника. Взгляд его скользил по изгибу суши, пока тот не обратился в тонкую коричневатую линию на фоне олова моря. – С тонкого конца.
Потом он увидел тёмное пятно в океане. Остров Козодоя.
– Вот, возьмите. – Шторм вручил ему бинокль.
Остров всё равно мало чем отличался от пятнышка, плясавшего в затуманенных линзах вверх-вниз. Мох отрегулировал фокус, и остров вдруг стал виден чётко. Из воды вздымались скалы, которые, учитывая расстояние, имели высоту в сотни футов. Одна оконечность выглядела гористой. С точки зрения Моха, остров формой походил на гигантский слоновий бивень, который он видел в кабинете Джона в зоопарке. Шторм взял из рук Моха бинокль и осмотрел океан вблизи.
– Вон! Там, – разглядел он. И сунул бинокль опять Моху. Мох осматривал воду, пока не увидел шаланду, идущую на север, с каретой, привязанной канатами к палубе. Фигура Эха, в какой нельзя было ошибиться, стояла ровно, словно мачта.
– Если мы будем держать хорошую скорость, то должны прибыть туда первыми. Море неспокойное и будет мешать их продвижению. – Он, щёлкнув, спрятал бинокль в футляр.
Край света
Мысль пройти последние две мили[19] до причала пешком подал Мох, не видевший смысла в том, чтобы возвещать их прибытие. Местность и без того не отличалась гостеприимством, а тут ещё поблизости могли оказаться и другие люди. Если таковые будут, то Мох хотел бы обнаружить их первым. Ещё ему нужно было наблюдать за подходом шаланды из какого-нибудь удобного укромного места, а делать это из машины было бы невозможно.
Мох понял, что «сужение пути» означало туннель, ведущий на остров Козодоя. Имоджин пришлось бы бросить грузовик. Заходить же в туннель одной опасно. Она написала, что намерена ждать его, но появление шаланды многое меняет. Имоджин не позволит Элизабет с Эхо войти в туннель первыми. Представляется идеальная возможность устроить западню, с тем чтобы спасти походный сундук. Иллюзий у Моха не было: такой схватки Имоджин не пережить. Им, Моху и Имоджин, обязательно надо соединиться до того, как карета выгрузится на сушу, а именно это казалось всё менее и менее возможным.
Мох стоял на обочине по колено в прибрежной траве, продолжая наблюдать, а Шторм тем временем прятал машину в ивовой рощице. По одну сторону дороги поросшие травой и мелким кустарником дюны вздымались до далекого водораздела, за края которого цеплялись деревья со свисавшими наружу корнями. Такие же дюны простирались и по другую сторону дороги, скрывая из виду море.
Шторм появился из рощи с рюкзаком и своим ружьём.
– Вы готовы? – спросил Мох.
– Да, я готов, – улыбнулся Шторм. – Вам не стоит обо мне беспокоиться. Что бы ни случилось, вы ведь не забудете о нашей договорённости? Когда с этой самой Элизабет и её демоном будет покончено, рисунки и книга станут моими. Я жду от вас верности своему слову.
– Мы попусту теряем время, – сказал Мох, уже вышедший на дорогу.
– Тогда ведите. Каков ваш план?
Мох не обратил на эти слова внимания, решительно шагая и внимательно выискивая в дюнах признаки движения. Шторм последовал за ним, шаркая подошвами по гравию.
За поворотом дороги они вышли к грузовику Имоджин, стоявшему на обочине. То, что он был на виду, встревожило Моха. Было в этом что-то от заброшенности. Трава вокруг грузовика была примята. Сидевшая на брезенте кузова хищная скопа взлетела. Пронеслась над дюнами к засохшему дереву.
