– Стойте! Остановитесь!
Но они не слушали его, около телег началась беспорядочная давка. Констебли, выстроившись в живую цепь, сдерживали их.
– Вернитесь, и я положу конец вашим страданиям… Со мною средство!
Из толпы послышались истеричные женские и мужские выкрики:
– Убийца!.. Чудовище!.. – Из-за фуражек и погон потянулись к нему сжатые в кулаки руки, клешни, лапы. – Убирайся!.. Сдохни!.. Сам пей свою отраву!..
Безутешный, он метался вдоль стены из людей, но его гнали, его ненавидели, его презирали. Желали ему смерти. Констебли не трогали Антуана, таков был приказ, но и не позволяли черни разорвать его в клочья.
– Я понял, вы неизлечимы! – воскликнул король и бросился в прохладные недра старинной ратуши. Там могли еще оставаться его верные помощники, разделившие с ним тяготы пути к истине.
Но зал был пуст. Сквозь неровно заколоченные окна золотыми нитями тек свет и падал на изогнутые скамьи и мраморный алтарь. Худой, дрожащий всем телом мужчина медленно, как в день своей свадьбы и коронации, прошел к нему. Он был здесь всегда. Он будет здесь и через множество лет, когда кости любого из правителей лишатся ненадежных покровов плоти. Тишина стучала кровью в висках.
Антуан прислонился к алтарю и соскользнул на пол, оказавшись у каменного подножья.
Так холодно…
Кто болен? Он сам твердил, что мир. А мир твердил, что все иначе. Он мнил себя единственным разумным в царстве обезумевших. Народ кричит, дерет глотки. Они, покорно собиравшие крошки с его рук, сейчас считают его убийцей. Все без исключения…
Он бережно извлек из кармана хрустальный флакон с янтарной жидкостью. Все ответы, что он искал, были сейчас в его руках. Возможно, король был единственным слепцом? А если он и видел больше, чем способен вынести смертный ум, то жаждал ослепнуть. Сейчас и навсегда. Антуан поднялся на слабые ноги.
Податливая пробка выскользнула из хрупкого гнезда. Он был готов испробовать собственное средство. Первая капля была горше всего, что он когда-либо пробовал в жизни.
– Антуан!.. – По проходу к нему бежала, раскинув руки, точно крылья, молодая женщина.
Она была так похожа на Агнесс, что он испугался. Вот оно, последнее испытание!
– Стой, морок! Не пытайся меня обмануть!.. – Он отступил, но позади был монолит алтаря. – Не приближайся, наваждение!
– Это я, ты не узнаешь меня?.. – Она заплакала. Какая подлость. – Любовь моя…
– Все ложь, – выдохнул он.
Потоком лавы эликсир устремился по его горлу и достиг желудка, легких, сердца. Это был вкус слез, вкус полыни и правды. Он сжигал Антуана изнутри, как огонь, некогда уничтоживший дворец, испепеливший прошлое. Тело Антуана окаменело: вот раскрошились мраморные руки, глубокая трещина раскроила грудь и шею.
Король лежал на полу, как тысячу лет назад, когда видения впервые настигли его. Над ним, задевая синими крыльями, парила владычица Хель, и жемчуг падал из ее серых очей ему на лицо, закатываясь в пересохший рот. За темноволосой богиней были врата в ее подземный мир. И раз истина такова, то он готов.
#12. Чтение по ролям
Искрящаяся звезда, шипя и потрескивая, ползла по тонкому длинному шнуру, оставляя за собой едва заметную белесую нить пепла на грязи и камнях. Не медленно, не быстро, но неотвратимо она приближалась к потемневшему от времени домишку с дырявой кровлей, поросшей блеклым кучерявым мхом. Слишком далеко от других пригородных поселков – никто не услышит. Луиза, завороженная движением запала, выглядывала из-за невысокой насыпи, которая должна была защитить их от разлетающихся обломков.
– Пригнись и заткни уши, – прошипел Линкс. – Оглохнуть хочешь? Раз уж пошла с нами, так делай как надо!
– Извини, – виновато пискнула Луиза и тут же послушалась его совета. Все стихло, кроме громкого стука пульса в голове.
Рядом с ней, также скрючившись, сидели Братья, Нильс и Олле. Рехт сосредоточенно высунул кончик языка, рискуя откусить его, когда взрыв все-таки раздастся. Нильс был мрачнее обычного, и тому было две причины: во-первых, ему так и не удастся добраться до Антуана, а во-вторых, для испытания взрывчатки избрали полуразвалившийся домик его покойной матери. Впрочем, жить в нем было уже невозможно даже бывшему каторжнику. Нильс это понимал. Олле азартно поглядывал на товарищей, будто происходящее казалось ему чем-то на редкость забавным.
Грохот был похож на раскат грома, но ближе и громче, будто они ожидали его в самом грозовом облаке. Мощная волна так сотрясла землю, что Луиза повалилась с корточек на колени, а щепа и мелкие камушки с насыпи градом присыпали ее волосы и спину. Величественно пролетела над головами раздробленная балка с обломком оконной рамы и штыком вонзилась в землю в десяти шагах от их укрытия.
– Да! – завопил Рехт, сдернув потрепанные защитные очки и оглядев то, что осталось от халупы. – Теперь я знаю все, что нужно! Дайте нам минуту, – уже спокойно закончил он, вытащил блокнот, подозвал кузена, и они отошли подальше, чтобы что-то высчитать.
Луиза тоже осмелилась выглянуть. Нильс и Олле уже спешили к горящим бревнам с ведрами песка – дым от пожара был виден издали. В центре бывшего дома, именно там, где лежала взрывчатка, была развороченная яма, глубиной по пояс взрослому человеку. Обломки разлетелись повсюду, словно их разметал ураган. Когда Луиза вышла из-за насыпи, под ногой что-то хрустнуло – это был осколок глиняного горшка. Еще год назад мать Нильса готовила в нем свой скромный обед.
Пламя погасили, засыпали песком и сбили его прожорливые лепестки плотной тканью. Тем временем Братья закончили совещаться и приближались к остальным. Как это часто с ними бывало, шагали, не сговариваясь, в ногу. Луизе тоже было любопытно послушать, что они скажут.
– В общем, – за обоих заговорил Рехт, – мы тут посчитали, и выходит на дюжину.
– Чего дюжину? – раздраженно рыкнул Нильс, пиная обугленные доски.
– Ящиков. Со студнем, – терпеливо, как ребенку, пояснил Линкс.
– Ты что мне зубы заговариваешь? – Льдистые глаза бродяги угрожающе сузились. – Какой, к троллям, студень?!
– Спокойно! Сейчас наши инженеры нам все подробно разъяснят, – выступил вперед Олле, рукой преграждая Нильсу путь. – Верно, господа инженеры?
– Вещество, которое мы собираемся использовать, – начал Рехт, опасливо поглядывая на Нильса, – носит название «гремучий студень». Состав называть не буду, уж очень сложный.
– Ну конечно, для нас-то. – Бывший разбойник сплюнул под ноги и скрестил на груди руки.
– Продолжай, – улыбаясь, потребовал Миннезингер. – Мы все внимание.
– Гхм… итак, «гремучий студень». Чтобы осуществить задуманное, нам потребуется около дюжины ящиков. И шнур изрядной длины. К счастью, все необходимое уже добыто. – По телу парня прошла невольная дрожь. Видимо, он вспомнил, с каким трудом им достался груз Борислава. – Но все это нужно расположить в подвале ратуши, иначе получится вовсе не то, что нужно.
– Теперь там ни души, проблем не будет. Мальчишки Пэра откроют ночью
