Глухо стукнуло о корень и стихло – лишь прерывистое дыхание в тишине. Незнакомец замер, позволяя себя разглядеть. Чуть прищуренные глаза смотрят пристально, испытующе, будто видят насквозь. Широкие брови нахмурены то ли от напряжения, то ли от усталости. Губы сливаются с кожей, обветренной, загорелой. Темные волосы острижены странно коротко, как у маленького мальчика.
Слишком темные. Слишком коротко острижены.
Чужак.
– Я из Городов Ерихема, – подтвердил он, странно коверкая знакомые слова. – Мое имя Стел. А твое?
Он протянул руку открытой ладонью вверх, но Белянка резко отшатнулась и хрипло выдавила:
– Зачем пришел?
– Предупредить вас, – он еще сильнее прищурился, насторожился.
Невесомый холодок коснулся перепуганных мыслей Белянки.
– Не лезь ко мне… – изумленно выдохнула она. – Не лезь ко мне в голову…
В ответ он странно улыбнулся, радостно, с любопытством, у внешних уголков глаз собрались морщинки.
– Ты ведунья?
Белянка кивнула, но тут же взяла себя в руки, нахмурилась и сурово спросила:
– О чем ты хочешь нас предупредить?
Взгляд чужака стал жестче, холоднее – только тут Белянка поняла, что до этого карие глаза будто лучились солнцем.
– Скоро здесь будут рыцари Сарима. Большой отряд. И лучше вам принять их как долгожданных гостей, а не как врагов, – медленно, с расстановкой проговорил он.
– Мы не ждем гостей, – покачала головой Белянка, четко выговаривая слова. – Но и на безвинных руку не поднимем. Таков закон жизни.
– Я боюсь за вас, а не за рыцарей, – его голос звучал подчеркнуто спокойно.
– Что вы от нас хотите? – Белянке не понравился его снисходительный тон.
– Мы расскажем вам об истинной вере, поделимся мудростью и знаниями городов, построим для вас храм с высоким красивым шпилем. Если вы примете храм и веру, мы уйдем, оставив лишь пару служителей Сарима.
– У нас свои знания, магия и вера! – Белянка сжала зубы и кулаки.
В ответ он широко улыбнулся, в глаза вернулись теплые отблески солнца.
– Как тебя зовут?
– Белянка, – она невольно вспыхнула и отвела взгляд.
– Светлое имя, – он кивнул, словно примеряя новое слово. – Беги, юная дочь Леса. И скажи, что я войду в вашу деревню, когда солнце доберется до зенита. Я буду говорить.
– Луки. Наша деревня называется Луки. Я передам, но не знаю, будут ли слушать тебя.
– Им лучше послушать. Просто поверь мне. Так будет лучше для всех, Белянка, – вкрадчиво и невыносимо грустно прошептал он.
Ее имя от него прозвучало так странно, непривычно.
– Я пока не могу поверить тебе, – покачала она головой и, подумав, добавила: – Стел.
– Может, оно и к лучшему, – бросил он, шагнул к дереву за мечом и быстро скрылся в тумане.
Она поежилась от холода. Обрывки мыслей путались, как волосы на ветру.
Чужак. Рыцари. Храм. Истинная вера. И эта неизбывная печаль в его взгляде.
Как бы хотелось, чтобы странная встреча оказалась лишь пустым предрассветным сном. Пусть бы лучше неприкаянный призрак встретился ей в тумане. Но явь бывает порой куда опаснее снов.
За спиной поднималось солнце, окутанное дымкой. Торопливо истончался туман, просачиваясь в землю, поднимаясь в небо. Восточный склон холма пушился белесо-голубоватыми зарослями полыни. Бархатистые листочки уворачивались от ветра, ластились к голым щиколоткам и пронзительно горько пахли. На вершине, над хижиной, струился замысловатой спиралью дымок – ведуньи уже проснулись.
Белянка добежала до порога и замерла, чтобы отдышаться, собраться с мыслями. Разговоры деревьев, мутные слухи – одно, но предупреждение от чужака из плоти и крови – совершенно другое. Уже ничего не будет как прежде. Что-то изменилось, закрутилась стремнина событий. Больше нельзя отсиживаться в стороне – придется лицом к лицу столкнуться с миром, а для начала – с общим сбором в полдень. Там будет вся деревня. И Ласка.
Но сейчас это неважно.
Нужно передать послание, а дальше – будь что будет. Не стоит сейчас об этом думать.
Просто передать послание.
Решительно толкнув дверь, она перешагнула порог.
– Где ты была? – хмуро взглянула на нее тетушка Мухомор.
Белянка выпалила на одном дыхании:
– У границы деревни. Я говорила с чужаком. Он будет в деревне в полдень.
– Как ты его встретила? – подозрительно прищурилась Горлица. – Почему вышла в запретное время? Он заворожил тебя?
Белянка пожала плечами:
– Дурной сон, предчувствие, я услышала за окном шаги, и…
– Оставь, Горлица просто спросила, – прервала ее тетушка Мухомор, поднялась из-за стола и вразвалку подошла к сундуку. – И зачем он придет в полдень? – она исподлобья взглянула на Белянку.
– Будет говорить об истинной вере и готовить нас к приходу отряда рыцарей.
– Лес – наша вера, наша правда и наша жизнь! – вскинулась Горлица.
Тихая, спокойная обычно Горлица!
Тетушка Мухомор подняла мягкую ладонь, призывая ее к молчанию.
– Лес – это мы, – негромко, но уверенно сказала она. – И мы должны сохранить Лес и жизнь. Если они будут говорить, а не убивать – это хорошо. Мы будем слушать и думать.
Горлица мотнула длинной косой.
– Но мы не можем предать Лес!
– Не можем. И не предадим. Но не каждый путь напролом – верный, – она захлопнула сундук, прекращая спор, и положила на стол сложные плетения из травы и крупных кристаллов песка. – Вот четыре амулета. Я еще не сталкивалась с городской магией – плела по наитию. Но это лучше, чем ничего. Наденьте, прежде чем идти на сбор.
Сбор.
Белянка тут же почувствовала слабость и легкую тошноту: то ли отступившая болезнь напоминала о себе, то ли душил страх оказаться на Большой поляне, перед всей деревней, посмотреть в глаза Ласке и Ловкому. Не увидеть там Стрелка.
Она с трудом проглотила комок в горле и, откашлявшись, спросила:
– Можно я прогуляюсь до Ивы?
Тетушка Мухомор одарила ее долгим взглядом цвета темной лежалой вишни, полным глубокой силы и понимания, а потом кивнула:
– Иди. Только возьми лодку. И возвращайся на поляну в срок, – и плотно сжала в отчаянной решимости губы.
Горлица лишь презрительно хмыкнула.
– Вернусь, – заверила Белянка и бросилась к двери.
Лодка скользила над густыми косицами водорослей. Остатки тумана курились по воде. Прелый запах реки мешался со скрипом уключин, баюкал. Белянка гребла против течения, к повороту, чтобы из деревни ее не могли увидеть любопытные глаза.
Слабость не проходила, холодным потом струилась по спине, но упрямство и желание спрятаться были сильнее. Нужно просто не спешить, не думать об оставшемся пути и не бросать весла.
Наконец днище прошелестело по песку, и мягким толчком лодка остановилась. Белянка выбралась на берег, замочив до коленей подол, накинула привязь на колышек и медленно подошла к Иве. Раскидистое дерево шатром нависало над водой. Мелкие листочки полоскались на ветру, изредка роняя слезы. Толстые корни причудливо переплетались, будто только для того, чтобы случайному путнику удобно было присесть. Белянка свернулась клубочком на этой лежанке и прошептала одними губами:
– Поговори со мной.
Ива молчала. Прозрачная вода торопилась на запад. Мутное за облаками солнце медленно карабкалось по небосклону. Тишина давила.
– Не хочешь, – понимающе кивнула Белянка и
