Глава 25
Сон взорвался истошным криком. По рукам и ногам острыми языками пламени поднимался ужас. Страдания сотен и сотен жизней распирали голову.
– Бегом! В деревню! – ярко вспыхнули мысли Ивы пополам с голосом тетушки Мухомор.
Белянка вскочила на ноги. Виски пульсировали жгучей болью, во рту пересохло. Запах страха бушевал повсюду, резал сердце и плавил мысли.
– Скорее!
Не разбирая дороги она бросилась в лодку, рванула привязь и толкнулась веслом, правя к стремнине. Мысли путались, метались перепуганными мошками.
– Вон она! – крик Ласки сорвался в девчоночий визг. – В лодке!
Паника через край плескалась по Большой поляне: плакали дети, взрослые бестолково бегали, блеяли козы, кудахтали куры, зерно сыпалось из рваных мешков, из разбитых бочек текло вино.
– Хватайте детей и скот, укрывайтесь у воды! – кричал Ловкий. – Бросайте добро и землянки!
Но его никто не слушал – со всех сторон неслось:
– Пожар! Пожар!
Лесной Пожар.
Древнейший и безжалостный враг.
– Скорее! – тетушка Мухомор ухватила учениц за руки и потащила прочь. – Огонь рядом! Чужаки пустили вестника вперед!
– Не может быть… – выдохнула Белянка.
Недавние слова прошелестели подступающим дымом:
– Я пока не могу поверить тебе…
– Может, оно и к лучшему…
Мелкая дрожь поднималась от могучих корней леса через пальцы ног, по костям и в самое сердце. Жар из глубин родовой памяти опалял каждую нить души. Немел язык, слезились глаза, воздух застревал в горле.
Она никогда не видела Лесной Пожар.
Но она знала.
И боялась.
– Помните: огонь – всего лишь чистое и простейшее тепло! – прокричала тетушка Мухомор. – И помните – кто вы! Помни – кто ты!
Лба быстро коснулись сухие губы, дохнуло извечной душицей и мелиссой, мягкая ладонь с силой толкнула в спину:
– Да пребудет с вами Лес, доченьки! Бегите!
И Белянка побежала, не разбирая дороги, навстречу пламени.
А на лбу благословением стыл теплый поцелуй.
С каждым шагом воздух все яростнее опалял кожу, обжигал глотку. Где-то далеко слева затерялась Ласка, где-то справа за пригорком скрылись Горлица и тетушка Мухомор. Белянка осталась одна, заблудилась в густом дыму. Острые камни и травы резали босые ноги – сапожки остались в лодке.
Разве можно сейчас думать о сапожках?
Позади содрогается Лес плачем детей и истошными воплями взрослых, и чем дальше от деревни – тем громче, будто каждый листок, каждая веточка усиливает крик. Будто стонет сам Лес.
Впереди по-змеиному шипит огонь, взвивается неприступной стеной, норовит поглотить. С грохотом падают столетние исполины. Сухими лучинами вспыхивает тощий орешник. В небо взлетают стайки галок, взрезая пронзительными криками кромешный ужас.
Полыхнула береза. Рядом – только руку протянуть. Ветер обжег лицо, запахло палеными волосами.
Белянка остановилась, пошатнулась, застыла – дальше пути нет. Ноги невольно шагнули назад. Потом еще. И еще.
Вся сила воли ушла на то, чтобы замереть, – первобытный ужас гнал прочь, прочь от безумной стихии, пожирающей все и вся на своем пути. Бежать! Бежать что есть сил. Спастись, спрятаться, укрыться…
Но где укрыться от Лесного Пожара?
Можно сбежать. Струсить, выжить любой ценой. Но тогда сгорит деревня. Сгорит дом. Сгорит Лес.
Белянка закрыла глаза, глубоко вдохнула, до боли в груди, зарылась пальцами ног в лесную подстилку, коснулась земли. Бесконечной, живой, влажной и плодородной.
– Помоги мне, Лес. Поделись силой.
Ноги словно пустили глубокие корни, и Белянка потянулась за ними, выдыхая до отказа, до последнего глотка живительного воздуха, стекая вниз, сливаясь с Землей.
И та откликнулась, всколыхнулась, вздрогнула, и тоненькой струйкой сквозь кожу просочилось тепло, смешалось с кровью, хлынуло к сердцу, вытесняя сомнения и страх. С каждым вдохом и выдохом поток становился мощнее, сильнее кружилась голова и расправлялись плечи.
Сила пьянила, бурлила, жила. Тяжелая, спокойная сила матушки-Земли. Горбит горы, зазубривает скалы и разверзает бездны, прорастает хрупкими былинками по весне и день за днем возрождается из праха. Сила жизни. Сила Леса.
Белянка распахнула глаза.
Вот теперь можно поспорить с огнем на равных.
– Убирайся прочь! – во всю глотку закричала она и вскинула раскрытые ладони. Упругой волной пронеслось сжатое тепло, опустошив до капли тело.
Огонь не дрогнул. Лишь разгорелся яростнее, поглотив подарок в мгновение ока.
Не может быть! Как бороться с тем, что пожирает тепло?
Страх с новой силой сжал горло. Под ногами горела сухая трава. Белянка отступила на несколько шагов, не отворачиваясь от врага, и вновь зарыла ноги в землю. Медленно, неохотно потекла сила. Сомнения путали мысли.
– Огонь – всего лишь чистое и простейшее тепло! – прошелестело в высоких кронах.
Огонь. Первоисток тепла и света. Суть солнца, жизни и смерти. Любую преграду превращает в силу, не останавливается ни перед чем и всегда добивается цели. Если не убивает, то согревает и дарует жизнь. Огонь. Ему можно противопоставить хоть всю силу мира – лишь запылает ярче.
Огонь – всего лишь простейшее тепло.
Как просто!
Тепло – это то, с чем лучше всего умеют обращаться ведуньи!
Белянка улыбнулась внезапному озарению, раскинула руки, распахнула душу, приглашая в объятия Огонь.
– Иди ко мне… – с силой прошептали губы.
Огонь рванулся яростным потоком, обжег ладони, потек по венам, забурлил в сердце – и колючими мурашками по рукам, по спине, по ногам схлынул в Землю.
Но новый глоток пьяной свободы и безумия уже обнимал хрупкое человеческое тело. Кружил в невидимом, неистовом танце. Грохотал грозовыми раскатами по струнам души. Разрывал в клочья и без того загнанное сердце. Жег язык, горло. Норовил оторвать от земли, подбросить в небо. Подарить крылья. Подарить вечность. Ярость. Цель, смысл и суть.
Смешались время, небо и гарь. Закончился воздух. Померкла память. Только свобода. Только сила. Только Огонь. Никаких границ и преград. Никаких причин и вопросов. Вспыхнуть и исчезнуть. Стремительно и ярко. Без следа. Без сожалений. Ни завтра, ни вчера. Лишь здесь и сейчас.
Мгновенная смерть всем, кто не умеет быть истинно свободным!
Она была Огнем. И Огонь был Миром. Она слилась с Теплым миром в смертельных объятиях, чувствуя каждую крупицу жизни, каждую каплю тепла – высшего счастья и смысла просто не существовало.
Не существовало ничего.
Кроме тонкого запаха мелиссы и душицы.
Шевельнулась неясная мысль на краю гаснущего сознания, и властный голос прокричал:
– Всегда помни, кто ты, Белянка!
Резким толчком тетушка Мухомор вырвала ее из забвения, собрала воедино и вернула в забытое тело.
– Помни! – прошелестело и смолкло.
Белянка ухватилась за эту мысль, за этот запах, за свое имя – и выпустила столь желанное тепло в землю.
Но пожар захлестнул вновь. И все закрутилось с прежней силой.
Страсть выжигала душу, сплеталась с безумием, влекла яростным томлением к краю и безжалостно толкала за край. И каждый раз Белянка раскрывалась навстречу Огню, позволяла вести себя в смертельно опасном танце, но за миг до последнего вдоха она выталкивала в землю шипящий вихрь тепла, шаг за шагом лишая врага силы.
Исчезло время. Исчезли боль, жар и дым.
Остался лишь упоительный танец на грани. Танец Огня и Земли. Танец
