Он был прав.
Далеко на юге, затуманивая летнее небо, горели погребальные костры дюжины или больше разоренных деревень – и то были лишь струйки дыма, которые я видел. Я знал, что на самом деле их куда больше.
Восточный Уэссекс грабили, и, вместо того чтобы попросить моей помощи в изгнании захватчиков, Альфред приказал мне оставаться в Лундене, чтобы защитить от нападения город.
Хэстен ухмыльнулся:
– Может, Альфред полагает, что ты слишком стар, чтобы сражаться, господин?
Я не ответил на насмешку.
Вспоминая те годы, думаю, что был тогда молод, хотя мне, пожалуй, исполнилось уже тридцать пять или тридцать шесть. Большинство мужчин просто не живут так долго, но мне повезло. У меня ничуть не убавилось силы и умения владеть мечом. Хотя я слегка прихрамывал из-за старой боевой раны, зато имел самое главное достояние воина: репутацию. Но Хэстен чувствовал, что свободно может меня задирать, потому что я пришел к нему в качестве просителя.
Я пришел как проситель, поскольку датские флотилии высадились в Кенте, самой восточной части Уэссекса. У Хэстена имелся небольшой флот, и пока этот датчанин довольствовался тем, что строил укрепление и совершал набеги, чтобы обеспечить себя едой и рабами, и только. Он даже позволял кораблям входить в Темез, не нападая на них. Хэстен не хотел сражаться с Уэссексом, потому что ждал, что произойдет на юге, где причалила армада викингов.
Ярл Харальд Кровавые Волосы привел более двухсот кораблей. Его армия ворвалась в недостроенный бург и перебила местных. А теперь его воины рассыпались по Кенту, поджигая и убивая, захватывая в рабство и грабя. Именно люди Харальда запятнали небо дымом.
Альфред пытался противостоять захватчикам. Король теперь был стар и еще более нездоров, чем прежде, поэтому войсками командовали его зять, лорд Этельред из Мерсии, и этелинг Эдуард, старший сын короля.
И они ничего не сделали. Разместили своих людей на огромном лесистом кряже в центре Кента, откуда могли бы наносить удары по армии Хэстена на севере и по армии Харальда на юге. Да так и остались там, по-видимому боясь, что, если нападут на одну из датских армий, вторая атакует их с тыла.
Альфред, убежденный, что враги его слишком сильны, послал меня уговорить Хэстена покинуть Уэссекс. Хотя, на мой взгляд, король должен был приказать повести на датчанина мой гарнизон, позволить пропитать болота датской кровью. Вместо этого мне было велено подкупить Хэстена. Альфред думал, что, если тот уйдет, королевская армия сможет справиться с дикими воинами Харальда.
Хэстен поковырял в зубах колючкой и в конце концов вытащил застрявший там кусочек рыбы.
– Почему твой король не нападает на Харальда?
– А тебе бы хотелось, чтобы он напал, – отозвался я.
Хэстен ухмыльнулся.
– Если Харальд уйдет, – признался он, – и эта его мерзкая шлюха вместе с ним, ко мне присоединится много воинов.
– Мерзкая шлюха?
Хэстен ухмыльнулся, довольный, что знает то, чего не знаю я, затем снова посерьезнел.
– Скади[1], – уныло произнес он.
– Жена Харальда?
– Его женщина, его сука, его любовница, его колдунья.
– Никогда о ней не слышал.
– Услышишь, – пообещал Хэстен. – И если ты увидишь ее, мой друг, ты ее захочешь. Но она приколотит твою голову к фронтону своего дома, если сможет.
– Ты ее видел? – спросил я, и Хэстен кивнул. – Ты ее хотел?
– Харальд – порывистый человек, – вместо ответа проговорил Хэстен. – А из-за подстрекательства Скади отупеет. И когда это произойдет, многие из его людей будут искать себе нового господина.
Хэстен хитро улыбнулся:
– Дай мне еще сотню кораблей, и я смогу стать королем Уэссекса, не пройдет и года.
– Я передам Альфреду твои слова, – ответил я, – и, может быть, это убедит его атаковать тебя первым.
– Он не атакует, – уверенно возразил датчанин. – Если двинется против меня, то тем самым позволит людям Харальда рассыпаться по всему Уэссексу.
Это была правда.
– Так почему бы ему не атаковать Харальда? – спросил я.
– Ты знаешь ответ.
– Скажи мне.
Он помедлил, раздумывая, открывать ли все, что ему известно, но не смог воспротивиться искушению блеснуть своей осведомленностью. С помощью шипа Хэстен провел линию на деревянном столе, потом нарисовал круг, разделенный этой линией.
– Это Темез, – сказал он, постучав по черте. – Лунден. – Хэстен показал на круг. – У тебя в Лундене тысяча человек, а позади, – датчанин ткнул выше Лундена, – у господина Алдхельма пять сотен мерсийцев. Если Альфред нападет на Харальда, ему нужно будет, чтобы люди Алдхельма и твои люди отправились на юг, а это оставит Мерсию открытой для атаки.
– И кто же атакует Мерсию? – невинно поинтересовался я.
– Датчане Восточной Англии? – так же невинно предположил Хэстен. – Все, что им нужно, – это храбрый вождь.
– Наше соглашение категорически запрещает тебе вторгаться в Мерсию.
– Так и есть, – с улыбкой ответил Хэстен, – только мы еще его не заключили.
* * *Но мы все-таки его заключили. Мне пришлось уступить «Дракона-мореплавателя» Хэстену, а во чреве корабля стояли четыре окованных железом сундука, полных серебра. Такова была цена соглашения.
Взамен на корабль и серебро Хэстен пообещал оставить Уэссекс и не обращать внимания на Мерсию. Он также согласился принять миссионеров и дал мне в качестве заложников двух мальчиков. Заявил, что один из мальчишек – его племянник, и это могло быть правдой. Второй мальчик был помладше, одет в тонкий лен и носил роскошную золотую брошь. Красивый парнишка с блестящими светлыми волосами и тревожными голубыми глазами. Хэстен встал за спиной мальчика и положил руки на его узкие плечи.
– Это, господин, – с притворным благоговением произнес он, – мой старший сын Хорик. Я даю его тебе в заложники.
Хэстен помолчал и как будто шмыгнул носом, борясь со слезами.
– Я даю его тебе в заложники, господин, в знак своей доброй воли, но умоляю тебя присмотреть за мальчиком. Я очень его люблю.
Я посмотрел на Хорика:
– Сколько тебе лет?
– Ему семь, – отозвался Хэстен, похлопав Хорика по плечу.
– Дай ему ответить самому, – настойчиво проговорил я. – Так сколько тебе лет?
Мальчик издал горловой звук, и Хэстен присел на корточки, чтобы его обнять.
– Он глухонемой, господин Утред, – пояснил Хэстен. – Боги решили, что сын мой должен быть глухонемым.
– Боги решили, что ты должен быть лживым ублюдком, – ответил я, но тихо, чтобы люди Хэстена не услышали и не оскорбились.
– А если даже и так? – забавляясь, спросил он. – Что с того? И если я говорю, что этот мальчик – мой сын, кто докажет обратное?
– Ты оставишь Уэссекс? – уточнил я.
– Я выполню наш договор, – пообещал он.
Пришлось притвориться, будто верю ему.
Я сказал Альфреду, что Хэстену нельзя доверять, но король был в отчаянии. Старик понимал, что в недалеком будущем его ждет могила, и хотел избавить Уэссекс от ненавистных язычников.
Поэтому я заплатил серебро, взял заложников и под темнеющим небом пошел на веслах обратно к Лундену.
* * *Лунден построили там, где земля поднималась от реки гигантскими ступенями. Терраса шла за террасой; на
