– Что же тогда? – поинтересовался Осферт.
Упала звезда. Она протянула мерцающий свет в темноте и угасла, и с ее падением ко мне пришел ответ.
Раньше я думал, что буду нападать на корабли Скирнира один за другим, уничтожая маленькие суда и, таким образом, ослабляя его, но через день или два он поймет, что происходит, и пустит в ход большие корабли, чтобы нас уничтожить.
Не существовало безопасного способа атаковать Скирнира. Он нашел идеальное убежище на островах, и мне понадобится десять таких кораблей, как «Сеолфервулф», чтобы бросить ему вызов.
Поэтому требовалось выманить его из идеального убежища.
Я улыбнулся.
– Ты меня предашь, – сказал я Осферту.
– Предам?!
– Кто твой отец?
– Ты знаешь, кто мой отец, – возмущенно ответил Осферт.
Ему не нравилось, когда ему напоминали, что он – бастард Альфреда.
– И твой отец стар, – продолжал я, – а тот, кто избран его наследником, – почти ребенок, а ты – воин. Тебе нужно золото.
– Неужто?
– Тебе нужно золото, чтобы набрать людей, потому что ты хочешь стать королем Уэссекса.
Осферт фыркнул:
– Не хочу я быть королем!
– Теперь хочешь. Потому что ты незаконнорожденный сын короля и у тебя есть репутация воина. И завтра ты меня предашь.
И я поведал ему как.
* * *Великие дела никогда не вершатся без риска, но временами я вспоминаю те дни и удивляюсь, что же мы творили во Фризии. По уровню риска это напоминало план заманить Харальда к Феарнхэмму, хотя и не с тем размахом. Я снова разделил свои силы и поставил все на кон, предполагая, что враг сделает именно то, что мне от него нужно. И вновь приманкой стала Скади.
Она была так красива! Гибкой, темной красотой. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы ее возжелать; узнать ее значило не доверять ей, но недоверие всегда побеждалось этой необыкновенной красотой. Лицо с высокими скулами, гладкой кожей, большими глазами и пухлым ртом, блестящие волосы и томное тело. Конечно, многие девушки красивы, но жизнь женщины трудна. Роды терзают ее тело, как шторма, и непрекращающаяся работа – толочь зерно, прясть пряжу – берет верх над красотой юных лет.
Однако Скади, хотя и прожила больше двадцати лет, сохранила свежую красоту. Она сознавала это. Красота вознесла ее из домика бедной вдовы к высоким столам медовых домов с длинными балками. Ей нравилось говорить, что ее продали Скирниру, но, по правде говоря, Скади с радостью отдалась ему, но потом в нем разочаровалась, ведь, несмотря на все свои сокровища, Скирнир не простирал амбиции дальше Фризских островов.
Он нашел хорошее местечко, где можно пиратствовать, и не желал уплывать, чтобы искать более лакомый кусок. Поэтому Скади нашла Харальда, который пообещал ей Уэссекс, а теперь прибилась ко мне.
– Она использует тебя, – сказала мне Брида в Дунхолме.
– Я использую ее, – ответил я.
– Здесь есть дюжина шлюх, которые обходятся дешевле, – пренебрежительно бросила Брида.
Итак, Скади использовала меня, но для чего? Она потребовала половину сокровищ своего мужа. Что она будет с ними делать? Когда я спросил ее об этом, она пожала плечами, как будто это не важно. Но позже той же ночью, до выдуманного предательства Осферта, Скади спросила, зачем мне нужны богатства ее мужа.
– Ты знаешь зачем.
– Чтобы отбить свою крепость?
– Да.
Некоторое время она лежала молча. Вода тихо бормотала у обшивки «Сеолфервулфа». Я слышал, как храпят мои люди, как переминаются с ноги на ногу часовые на носу и над нашими головами, на рулевой площадке.
– А что потом? – спросила она.
– Я буду повелителем Беббанбурга.
– Как Скирнир – повелитель Зегге?
– Бывали времена, когда правление господ Беббанбурга простиралось далеко на север и вплоть до самого Хамбра.
– Они правили Нортумбрией?
– Да.
Я был зачарован Скади. Мои предки никогда не правили Нортумбрией, только северной частью королевства, поделенного тогда между двумя тронами. Но я сложил к ее ногам воображаемые дары. Я предложил ей возможность стать королевой, потому что Скади хотела именно этого. Она желала править, а для этого ей нужен был мужчина, который поведет воинов, и на данный момент таким мужчиной оказался я.
– Сейчас Нортумбрией правит Гутред? – спросила она.
– И он безумен. И болен.
– А когда он умрет?
– Королем станет другой человек.
Она ловко перебросила длинное бедро поверх моего, погладила меня по груди и поцеловала в плечо.
– Кто? – спросила Скади.
– Тот, кто окажется самым сильным.
Она снова меня поцеловала. А потом лежала тихо, погрузившись в мечты. А я мечтал о Беббанбурге, о его незащищенных от ветра залах, о его маленьких полях и крепких, суровых людях. И думал о риске, который ждет нас на рассвете.
Этой ночью, чуть раньше, под покровом темноты, мы нагрузили маленькие лодки кольчугами, оружием и шлемами, опустили в одну из них мой окованный железом сундук.
Мы доставили этот драгоценный груз на необитаемый северный берег реки и спрятали в тростниках. Два человека остались там, чтобы все это охранять; им было приказано сидеть тихо и не высовываться.
Утром, когда рыбаки побрели вброд к своим лодкам, мы начали спорить. Кричали, громогласно швыряли друг другу оскорбления, а потом, когда жители деревни побросали свои дела, чтобы наблюдать за «Сеолфервулфом», принялись драться. Звенели мечи, слышались тяжелые удары железа о «стену щитов», вопли раненых, хотя на самом деле никто не был ранен. Некоторые мои люди смеялись над всем этим представлением, но с берега все выглядело настоящим – и часть команды была медленно оттеснена к корме «Сеолфервулфа», где воины принялись прыгать за борт, чтобы спастись. Одним из этих людей был я. Кольчугу я не надел, а из оружия при мне имелось только Осиное Жало, которое я держал в руке во время прыжка.
Скади прыгнула вместе со мной. Наш корабль стоял на якоре у северного берега, подальше от более глубоких вод посередине, и нам не пришлось плыть.
Мгновение я барахтался, потом мои ноги нащупали грязное дно, и, схватив Скади, я потащил ее к деревне.
Оставшиеся на «Сеолфервулфе» люди глумились над нами, а Осферт метнул копье, пролетевшее в опасной близости от меня.
– Иди и умри! – крикнул Осферт.
– И забери с собой свою шлюху! – добавил Финан.
Еще одно копье плюхнулось в воду, и я поймал его, пока мы с трудом выбирались на пологий берег.
Нас было тридцать два человека, чуть меньше половины команды.
Мы вышли на берег, промокнув до костей, без кольчуг, а кое-кто даже без оружия.
Обитатели деревни смотрели на нас с разинутыми ртами. Рыбаки помедлили, чтобы понаблюдать за боем, но теперь некоторые из них вышли в море. Однако я убедился, что они как следует рассмотрели Скади. Она была в тонкой льняной рубашке, облепившей ее мокрое дрожащее тело, на ее шее и запястьях блестело золото. Местные могли ее не узнать, но они ее точно запомнят.
Пара рыбачьих лодок все еще стояла у причала, я подошел вброд к одной из них
