– И тогда, – продолжал Финан, – мы всучили ему нашу историю.
История эта началась с правды. Финан поведал Грагелду, что мы приплыли к Фризским островам, чтобы попытаться ограбить Скирнира, но потом разукрасил правду выдумкой.
– Я сообщил, что мы выяснили: золото слишком хорошо охраняется, поэтому настаивали на том, чтобы ты продал Скади ее мужу. Но ты не согласился. Я наплел, что все мы ненавидели суку, а он ответил – правильно делали.
– Грагелду она не нравилась?
– Никому из них она не нравилась, но Скирнир одержим ею. Его брат думал, что она его заколдовала.
Финан поведал мне все это в доме Скирнира, и я помню, как смотрел на Скади в свете высокого огня, горящего в центральном очаге.
«Она – аглэквиф, – размышлял я, – колдунья».
Много лет назад отец Беокка поведал мне историю из былых времен, из тех далеких дней, когда люди строили из сияющего мрамора, из дней, когда мир еще не стал темным и грязным. В кои-то веки то была история не о Боге и Его пророках, а о королеве, убежавшей от своего мужа, потому что влюбилась в другого. Муж собрал огромный флот, чтобы ее вернуть, и в конце концов целый город был сожжен и все его жители перебиты, и все это из-за давно умершей аглэквиф.
Поэты говорят, что мы сражаемся за славу, за золото, за репутацию и за свои дома, но в моей жизни я не реже сражался за женщин. У них есть власть. Я часто слышал, как Эльсвит, угрюмая жена Альфреда, негодовавшая, что Уэссекс так и не даровал ей титул королевы, жаловалась, что этот мир – мир мужчин. Может, так оно и есть, но женщины имеют над мужчинами власть. Из-за женщин длинные флоты пересекают соленые моря, и из-за женщин горят крепкие дома, и из-за женщин хоронят воинов с мечами.
– Ну конечно, Грагелд хотел, чтобы мы отправились к Скирниру, – продолжал Финан, – но мы отказались. Он спросил, чего мы хотим, а мы ответили, что явились за вознаграждением за сведения, потому что желаем сделать Осферта королем и для этого нам нужно серебро.
– Он в это поверил?
– Когда ему сказали причину, по которой мы желаем серебра? – спросил Финан. Потом пожал плечами. – Он поверил нам, господин, и Осферт был убедителен.
– Когда я рассказал ему свою историю, – горько вставил Осферт, – то поймал себя на том, что и сам в нее верю.
Я засмеялся:
– Ты хочешь быть королем?
Он улыбнулся, а когда Осферт улыбался, то так напоминал своего отца, что становилось жутко.
– Нет, господин, – мягко ответил он.
– И я не совсем уверен, что Грагелд знал, кто такой Альфред, – продолжал Финан. – Конечно, ему довольно хорошо известно имя Альфреда и его монеты, но, похоже, он считал, что Уэссекс где-то очень далеко отсюда. Поэтому я наплел ему, что это страна, где серебро растет на деревьях, что ее король стар и болен и что Осферт будет новым королем и другом Скирнира.
– Он во все это поверил?
– Должно быть, поверил! Брат Скирнира уговаривал, чтобы мы отправились на Зегге, но я отказался. Я не повел «Сеолфервулфа» через те каналы, господин, потому что корабль оказался бы в ловушке. Поэтому мы подождали снаружи, и Скирнир явился на втором корабле. Он и его брат разместили свои суда слева и справа от нас, и я видел, что они подумывают нас захватить.
Этого я и боялся. И тут же представил «Сеолфервулф» с его уменьшившейся командой, зажатого между двумя длинными кораблями, битком набитыми людьми.
– Но мы же предвидели это, – радостно добавил Финан, – и подняли на мачту каменный якорь.
Наши каменные якоря представляли собой огромные круглые колеса размером с мельничный жернов, с дырой посередине, и Финан поднял якорь «Сеолфервулфа», используя рею в качестве «журавля». Послание, которое нес этот камень, было достаточно ясным. Если один из кораблей Скирнира нападет, якорь будет брошен, канат, удерживающий его, перерубят, и камень пробьет днище атакующего судна. Скирнир получит один корабль и потеряет другой. Поэтому он благоразумно отвел свои суда подальше и перестал думать о том, чтобы захватить «Сеолфервулфа».
– Якорный камень был хорошей идеей, – похвалил я.
– О, это придумал Осферт, – признался Финан. – И мы приготовили эту штуку даже до того, как они поравнялись с нами.
– И Скирнир поверил истории?
– Он хотел в нее верить, поэтому поверил! Скирнир хотел Скади, господин. Он не видел ничего, кроме Скади, господин, это читалось в его глазах.
– И поэтому вы поплыли, чтобы ее захватить.
– И поэтому мы поплыли, чтобы ее захватить, – с улыбкой повторил Финан.
Три корабля добрались до устья к тому времени, когда и день, и прилив подошли к концу.
Я был уверен, что Скирнир не войдет в устье, пока вода там не станет глубже благодаря утреннему приливу, но все равно выставил часовых. Ночь прошла спокойно.
Мы поспали, хотя казалось, что это невозможно. Помню, я лежал, думая, что никогда не засну, но сон все-таки пришел. Мне снилась улыбающаяся Гизела, потом в полусне я видел воинов с щитами, мечущих копья. Мгновение я лежал на песке, наблюдая за звездами, потягиваясь, чтобы размять руки и ноги.
– Сколько у него человек, господин? – спросил меня Сердик.
Он поворошил костер из плавника, и пламя ярко вспыхнуло. Сердику нельзя было отказать в храбрости, но той ночью его преследовали воспоминания о больших кораблях, идущих к берегу.
– У него две команды.
Я заметил, что проснулся последним.
Люди стали подтягиваться ближе, чтобы послушать меня.
– Две команды, – повторил я. – Поэтому у него не меньше сотни человек, может, сто пятьдесят.
– Иисус, – прошептал Сердик, прикоснувшись к своему кресту.
– Но они – пираты! – воскликнул Ролло.
– Объясни остальным, – приказал я, довольный, что человек Рагнара понимает, с кем нам предстоит встретиться.
Ролло встал, освещенный пламенем костра.
– Люди Скирнира – как дикие псы, – заговорил он. – Охотятся на тех, что послабей, и никогда – на сильных. Они не сражаются на суше и не знают, что такое «стена щитов». А мы знаем.
– Он называет себя Морским Волком, – добавил я, – но Ролло прав. Он – пес, а не волк. Мы – волки! Мы стояли лицом к лицу с лучшими воинами Дании и Британии и послали их в могилы! Мы – люди «стены щитов», и не успеет солнце подняться к зениту, как Скирнир окажется в могиле!
Не то чтобы мы видели солнце, потому что день начался с серого рассвета. Облака быстро и низко бежали к морю, затеняя болота. С приливом вода поднялась, затопляя края земли, где мы нашли убежище.
Я взобрался на вершину дюны, откуда наблюдал, как три корабля медленно поднимаются по течению.
Скирнир пользовался приливом, идя на веслах до тех пор, пока его корабль с головой чудовища на носу не уткнулся в берег, потом подождал, пока
