Я не хотел, чтобы армия восточных саксов очутилась в Лундене со здешними искушениями в виде таверн и шлюх.
– Он должен обогнуть город с севера, – приказал я, – а потом двигаться дальше на восток.
Стеапа нахмурился:
– Он ожидал найти здесь припасы.
Я посмотрел на епископа Эркенвальда:
– Ты пошлешь армии еду и эль. Гарнизон Веостана обеспечит все это эскортом.
Епископ, оскорбленный моим властным тоном, заколебался, потом кивнул. Он понимал, что теперь я имею полномочия от Альфреда.
– Куда мне послать припасы? – спросил он.
– Ты помнишь Тунреслим? – обратился я к Стеапе.
– Старый дом на холме, господин?
– Эдуард встретится со мной там. И ты тоже.
Я снова посмотрел на епископа:
– Пошли припасы туда.
– В Тунреслим? – подозрительно переспросил епископ Эркенвальд, чуя еще больше греха, потому что от названия разило язычеством.
– В Могилу Тора, – подтвердил я, – это недалеко от Бемфлеота.
Епископ перекрестился, но не осмелился протестовать.
– Ты и сотня человек отправитесь со мной, – сказал я Веостану.
– Мне приказано защищать Лунден, – нерешительно воспротивился он.
– Если мы будем в Бемфлеоте, никакие датчане не станут угрожать Лундену. Мы выступаем через два часа.
* * *На сборы ушло четыре часа, но вместе с мерсийцами Элфволда, восточными саксами Веостана и моими людьми у нас набралось больше четырехсот всадников, которые под стук копыт выехали через восточные ворота города. Я оставил своих детей на попечение слуг Этельфлэд. Сама Этельфлэд настояла на том, чтобы поехать с нами. Я с ней спорил, убеждая, что она не должна рисковать жизнью, но дочь Альфреда отказалась остаться в Лундене.
– Разве ты не дал клятву служить мне? – спросила она.
– Да, что делает меня еще большим дураком.
– Тогда приказы отдаю я, – улыбаясь, заключила она.
– Да, моя уточка, – ответил я и получил удар по руке.
После женитьбы Этельред стал называть супругу «моя уточка», и это проявление нежности раздражало Этельфлэд.
Теперь она ехала под моим знаменем с волчьей головой, Веостан распустил по ветру дракона восточных саксов, в то время как на длинном флаге мерсийцев Элфволда был христианский крест.
– Я хочу иметь собственное знамя, – сказала мне Этельфлэд.
– Так сделай его.
– На нем будут изображены гуси.
– Гуси! Почему не уточки?
Она скорчила гримаску.
– Гуси – символ святой Вербурх, – объяснила Этельфлэд. – Огромная стая гусей опустошала кукурузное поле, и она молилась, и Бог прогнал гусей прочь. То было чудо!
– Это сделала аббатиса из Лекелейда?!
– Нет, нет! Аббатису назвали в честь святой Вербурх. Святая умерла давным-давно. Может, я изображу ее на своем знамени. Я знаю, она меня защищает! Я молилась ей прошлой ночью, и видишь, что она сделала? – Этельфлэд показала на следующих за нами людей. – Мои молитвы были услышаны!
Я гадал – молилась она до или после того, как пришла в мою комнату, но решил, что этот вопрос лучше не задавать.
Мы ехали к северу от коричневых болот, окаймлявших Темез.
Вокруг простиралась территория Восточной Англии, но рядом с Лунденом не было больших поместий. Раньше тут стояли дома с массивными балками, оживленные деревни, но частые набеги и ответные вылазки превратили все господские дома в пепел, а деревни опрокинули в ужас. Датский король Восточной Англии Эорик считался христианином и подписал мирный договор с Альфредом. Он согласился, что его датчане будут держаться в стороне от Уэссекса и Мерсии, но с тем же успехом два короля могли подписать соглашение, запрещавшее людям пить эль.
Датчане постоянно пересекали границу, а саксы отвечали тем же, поэтому мы ехали мимо разоренных селений. При виде нас люди бежали в болота или в леса на нескольких невысоких холмах. Мы не обращали внимания на спасающихся жителей.
Бемфлеот лежал у южного конца огромной цепочки холмов, преграждавшей нам путь. Большинство холмов поросли густым лесом, хотя вершина того, что нависал над рекой и где стояли деревня и старая крепость, была покрыта лишь травой.
Мы свернули на север, поднимаясь по крутой тропе, что вела к Тунреслиму. Ехали осторожно, потому что если бы датчане увидели наше приближение, то легко могли выслать войско, чтобы нас атаковать, пока мы взбирались на холм между тесно растущими деревьями. Я ожидал такой атаки и послал Этельфлэд и двух ее служанок в середину нашей колонны, приказав всем мужчинам ехать со щитами на руке и с оружием наготове.
Я прислушивался к тому, как птицы летают среди листвы, к звяканью колец упряжи, к глухому стуку копыт по опавшим листьям в ожидании внезапного крика, который оповестил бы о том, что верховые викинги ринулись в атаку с холма. Но я слышал только шорох птиц в листве – голубей, которых мы сами же и спугнули.
Защитники Бемфлеота, очевидно, оставили холм Тунреслима нам, и ни один датчанин не попытался нас остановить.
– Это сумасшествие, – сказал Финан, когда мы добрались до перевала. – Они могли бы убить десяток наших людей.
– Они уверены в себе, – ответил я. – И знают, что нас остановят стены крепости.
– Или они просто ничего не смыслят в своем деле.
– Когда ты в последний раз встречал датчанина, который не умел бы сражаться?
Воины отправились на разведку в ближайший лес, когда мы приблизились к старому дому в Тунреслиме, но враг так и не появился.
Мы уже бывали в этом доме несколько лет назад, когда вели переговоры с норвежцами – Зигфридом и Эриком. А после сражались в горькой битве в реке под крепостью. Теперь те события казались далекими, а Зигфрид и Эрик мертвы. Хэстен выжил в том бою, и теперь я явился, чтобы снова ему противостоять, хотя никто из нас не знал, вернулся ли сам Хэстен в Бемфлеот.
Судя по слухам, он все еще грабил Мерсию, а значит, Хэстен уверен в том, что гарнизон Бемфлеота может защитить крепость и без него.
Дом с дубовыми балками в Тунреслиме станет центром моего лагеря. Когда-то это было великолепное здание, но уже много лет оно стояло заброшенным, и его колонны сгнили, а тростниковая крыша почернела, намокла и просела. Громадные балки густо покрывал птичий помет, пол зарос сорняками.
У самого дома высилась каменная колонна высотой примерно в человеческий рост. В камне имелась дыра, полная гальки и клочков ткани, – эти приношения оставляли местные люди, бежавшие при нашем появлении. Их деревня находилась в миле отсюда к востоку, и я знал – там есть церковь. Но христиане Тунреслима понимали, что их возвышенность и старый дом посвящены Тору, поэтому все еще приходили сюда и возносили молитвы старшим богам. Лишняя предосторожность не повредит. Мне, может, и не нравился христианский Бог, но я не отрицал Его существования и в тяжелые минуты жизни молился Ему, как и своим собственным богам.
– Построим палисад? – спросил меня Веостан.
– Нет.
Он уставился на меня:
– Нет?
– Вырубите вокруг как можно больше деревьев, – приказал я, – но никакого палисада.
– Но…
– Никакого палисада!
Я шел на риск, но,
