– Грустно и печально, – повторил я, возвращаясь на насиженное место. – Отца жалко. Последняя любовь… Кровоточить будет долго. Но лучше так – сразу прижечь намертво. Наверное…
Я устало помассировал виски.
Софья отвела взгляд и потянулась за очередной ягодой.
– Ладно. – Я вернулся на диван и откинулся на спинку. – Это остается на мне. А ты молодец. Нет, правда: я бы так никогда не додумался. Настоящая женщина. Зачет. Ну что ж, – наклонился я к ней, – давай теперь поговорим о тебе.
Суббота 22 апреля 1978 года, полдень
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния
Советская разведка ошибалась: лояльность Карла и Джорджа принадлежала не Карлуччи. Это Иган Колби крестил их кровью – чужой, естественно, – сначала в римской резидентуре, а потом в Индокитае. Там под конец, когда по Южному Вьетнаму катком прошелся «Феникс»[28], вообще были купели крови… Вспоминать об этом они не любили.
Разведчики прилетели в Вашингтон еще два дня назад, но Колби не стал дергать их сразу, дав время прийти в себя. Те наконец отоспались – впервые за несколько месяцев, – а вчера целый день праздно бездельничали: отогревались на солнце, бесцельно слонялись среди доцветающих сакур у Приливного Бассейна и неторопливо, мелкими глоточками пили прямо из горлышка белое бургундское. Всего было в меру, поэтому сейчас на чистую зелень лужаек вокруг они поглядывали в меру добродушно; глаза их стали ярче и прозрачней.
Колби назначил встречу на улице, неподалеку от входа в штаб-квартиру, но появился не из дверей, а вдруг вышел на дорожку за их спинами, шагнув из просвета между цветущими кустами. Карл и Джордж синхронно повернулись к нему.
– Привет, парни. – Колби помахал рукой еще издали, метров с двадцати.
Он действительно был рад их видеть и улыбался, подходя, чуть ехидно, что позволял себе редко и лишь со своими.
– Извините, что выдернул вас из колыбели прогресса в самое логово американского империализма. Но не горюйте сильно: вы еще успеете вернуться и покричать здравицы вместе с праздничными колоннами трудящихся.
– Шеф. – Карл чуть наклонил голову. Губы его остались привычно сжаты, но вокруг глаз брызнули мелкие лучики улыбки. – Рады вас видеть в добром здравии.
Джордж энергично кивнул и торопливо запихал в рот остаток вафельного рожка с мороженым.
– Ага, – подтвердил неразборчиво, – рады. Правда.
Мимо мягко прошуршали велосипедные шины – проехал наряд внутренней полиции. Колби проводил взглядом их спины, потом предложил:
– Прогуляемся к реке – погода способствует. Рассказывайте, как там, в Ленинграде. КГБ жестко стелет?
До Потомака было не больше километра, но они шли неторопливо, и когда неширокая лесная дорожка вывела их на берег, основное было уже доложено.
– То есть мы в тупике, – с подозрительно умиротворенным видом подвел Колби черту.
Карл лишь молча развел руками и поглядел на шефа виновато.
– По косвенным, – тут же добавил Джордж, – КГБ там же. А ведь они на своей территории.
Они остановились и дружно помолчали, разглядывая знакомый пейзаж. Полноводный по весне Потомак протискивался здесь через длинный перекат, и над рекой неслась по ветру мелкая пыль. На темных каменистых россыпях охотились цапли. Несуразные и длинноногие птицы то замирали, изготовившись клюнуть, то преступной походкой крались к следующей цели. По противоположному берегу бродили с мешками волонтеры, убирая, по случаю Дня Земли, нанесенный за год мусор.
– Будем сворачиваться? – спросил Карл тускло. – Выхлопа – ноль, идеи выработаны почти до дна. Без наводок от агентуры мы, похоже, обречены топтаться на месте. Разве что КГБ развлекаем.
– Отнюдь. – Колби энергично взмахнул рукой, напрочь отметая саму возможность капитуляции перед обстоятельствами. – Отнюдь и напротив. Настраивайтесь, парни, на то, что эту жилу мы будем копать долго. Слишком много тут скрестилось коренных интересов. Сейчас это стало видно еще отчетливей.
– Ну, наше дело простое, – ухмыльнулся Джордж, – вы решаете – мы работаем. К тому же асфальт Невского заметно приятнее кампучийских болот. Да и еда привычней.
Колби с сожалением причмокнул:
– И ты не прав. Ситуация необычная…
Он отвернулся от реки и с озабоченностью оглядел своих доверенных агентов. Те невольно подтянулись.
– Ваше положение будет непростым. В ленинградскую резидентуру в ближайшую пару лет могут поступать взаимно противоречивые директивы. И вам следует иметь хотя бы общее представление о происходящем здесь, в Вашингтоне, чтобы понимать, что делать можно и нужно, а чего – ни в коем случае.
– Пару лет? – понимающе хмыкнул Джордж. – Пока из этой администрации весь пар не выйдет?
Колби насмешливо блеснул зубами и промолчал, пристально глядя на Карла.
– На вводных курсах на «Ферме» нас наставляли, что ЦРУ не занимается политикой, – мягко откликнулся тот. – Но, шеф, мы понимаем, что где-то на верхних уровнях это становится неизбежно. Нас это не напрягает.
– Хорошо. К сожалению, – отвел Колби взгляд и задумчиво почесал бровь, – порой приходится и политикой заниматься. Ничего там хорошего нет… Ладно, я зайду издали, чтобы у вас сложилась картина в целом.
Он сцепил руки за спиной и неторопливо двинулся по дорожке в обратном направлении.
– Не секрет, – начал рассуждать на ходу Колби, и речь его сразу приобрела отчетливо профессорский оттенок, – что мы из-за Вьетнама много чего потеряли, а Советы за те годы совершили рывок – и в экономике, и в военной сфере. Военный паритет… Нет, они его еще не достигли, но разрыв между нами сузился настолько, что никто ответственный в обозримом будущем ввязываться в прямое силовое столкновение с советским блоком уже не захочет. И в этой ситуации, когда они поднимались на качелях, а мы – опускались, в Вашингтоне сочли за благо смириться с существованием Советов на длительную перспективу. Отсюда пошла вся эта политика разрядки: взаимные визиты, договоры о разоружении, Хельсинки… По мне, не самое плохое дело, сами знаете, сколько сдуру посуды было побито. – Он скорбно покачал головой и задумался о чем-то.
– Мы помним ту атмосферу. – Джордж первый не выдержал испытания паузой. Он вообще сильно расслабился за последние дни, и Карл порой поглядывал на него с легкой обеспокоенностью. – Как раз проходили здесь декомпрессию после Индокитая, пока нас в Сантьяго не сдернули… Что-то с тех пор изменилось? Президент все так
