– А запасы наши? У них поди столько нет.
– А они о том ведают? – усмехнулся артиллерист. – Не о том ты печалишься.
– Да? А что?
– Видишь: вон потащили носилки с землей?
– Вижу.
– Полагаю, что это мину ведут.
В этот момент османы вновь выстрелили, и тяжелое каменное ядро ударилось в массивную стену крепости, обдав этот участок бастиона каменной крошкой. Стрелецкий голова присел, едва не потеряв свою кожаную треуголку. После чего сплюнул, едко выругался, отплевываясь от попавших в рот фрагментов грунта и, махнув рукой, удалился со стены. Требовалось немедленно доложить коменданту крепости о догадке артиллериста. Может, тот и сам все рассказал, но перестраховаться стоило. Мина – это очень серьезное дело. С такими вещами лучше не шутить.
Глава 5
1553 год – 2–3 июня, Рагард
На рассвете вниз по Волге начали спускаться три дромона, стремясь сблизиться с османской батареей. Но не тут-то было.
Небольшой редут, который османы отсыпали перед батареей, надежно прикрывал длинноствольные кулеврины от огня трех– и восьмифунтовых пушек дромонов. Их же тяжелые ядра все чаще и чаще давали или накрытия, или попадания. Хлипкая конструкция дромонов не была рассчитана на артиллерийский бой. Поэтому ядра кулеврин легко пробивали корпус этих кораблей, нанося опустошение и довольно неприятные повреждения.
Так или иначе, но сблизиться с батареей на картечную дистанцию русские дромоны не смогли. И, потеряв под обстрелом один корабль, были вынуждены отойти. Ну как потеряли? Очередным ядром его пробило чуть ли не насквозь и повредило ходовое колесо, попутно заклинив руль. Вот течение его и подхватило, вынеся на отмель, недалеко от османских кулеврин.
Полчаса стрельбы – и остатки экипажа дромона оказались вынуждены покинуть судно, которое безнаказанно расстреливали турки. И, чтобы не дать им его захватить, даже подожгли…
Шехзаде Мустафа только успел порадоваться этой славной новости, как пришла новая. Хуже, сильно хуже…
Алексей Данилович Басманов, командующий Волжской флотилией, не сильно расстроился из-за провала первой атаки и незатейливо высадил сопровождаемый им десант за холмом. Так, чтобы османы не заметили. И, выждав необходимое время, дабы пехота накопилась и подготовилась, он начал своей эскадрой отвлекающий маневр.
В этот раз два оставшихся дромона не перли так нагло к батарее, а держались на приличной дистанции. Так, чтобы и по ним можно было стрелять, и они отвечали. Но не точно. А с изрядным разбросом. Басманов планировал работать от теории больших чисел. Конечно, он ее не знал, как собственно теорию, но в общих чертах представлял прием, рассказанный ему государем. Ведь пушек на двух дромонах было сильно больше, чем на батарее. Вот он и влез в затяжную перестрелку, всецело увлекая турок плотным обстрелом.
Пехота тем временем, выстроившись в ротные коробки, форсированным маршем обходила османские позиции, пользуясь складками местности.
Шум от выстрелов. Клубы белого порохового дыма. Азарт. Османов это все так увлекло, что они заметили отряды комитатов слишком поздно. На батарее послышались крики. Кто-то бросился разворачивать тяжелые кулеврины, весящие больше двух тонн. Безрезультатно, разумеется. Кто-то, оценив обстановку, рванул наутек, спасая свою жизнь. Кто-то изготовился к бою. Но все это было неважно. Потому что два батальона прекрасно экипированных и обученных легионеров стремительно ворвались на батарею и в считаные минуты смяли всякое сопротивление.
Стараясь закрепить успех, прекрасно знающий диспозицию командир комитатов повел оба батальона в обход укрепленных позиций османов. Сказалась голубиная почта, с помощью которой крепость поддерживала связь с внешним миром.
Резко оживилась артиллерия Рагарда, открывшая огонь на пределе своей скорострельности. А русская пехота легионеров-комитатов, развернувшись в шеренги, двинулась прямо на янычар, сверкая на солнце не только своими начищенными доспехами, но и прекрасными штыками. Ничего сильно хитрого, но они превращали легкие колесцовые ружья во вполне приличные короткие копья, представлявшие немалую опасность в ближнем бою.
Янычары попытались атаковать.
Но русская пехота вдруг замерла. Первая шеренга опустилась на колено. И грянул сдвоенный залп. Еще несколько секунд. И вперед вышло еще два ряда. Залп. И новая итерация. Только в этот раз вместо стрелков первую линию заняли пикинеры, изготовившись принимать янычар на свои длинные «зубочистки».
Вышедшие вперед янычары, готовившиеся стрелять, полегли почти полностью. Лишь редкие ответные выстрелы раздались в сторону легионеров. А стрелки-легионеры, спешно перезаряжаясь, продолжили стрелять через пикинеров, протискиваясь чуть вперед по очереди.
Понимая, что так дело не пойдет, командиры янычар прокричали приказы, и янычары ринулись врукопашную. Их было заметно больше, так что в представлении османов имелись все шансы смять русских. Ведь раньше они с легионерами не сражались. А единственный опыт османов был связан с захватом Донгарда, что защищался стрельцами – иррегулярными войсками лимитанов, ничему толком не обученных.
Несмотря на первый шок от больших потерь, высокий боевой дух янычар сделал свое. Они ломанулись вперед и сразу попытались врубиться. Кто-то насадился на пики. Кто-то попытался отмахиваться ятаганами. А кто-то постарался подлезть под длинными древками и добраться до противника. Но тут их уже встречали стрелки, безжалостно уничтожая. Ведь «вприсядку» бить клинком сложно… особенно когда в тебя сверху тычут коротким копьем, то есть ружьем со штыком.
И вот, впервые столкнувшись с легионерами-комитатами, янычары дрогнули. Пяти минут боя не прошло, как османы стали откатываться. Высокая индивидуальная выучка не выдюжила против крепкого строя тяжелой пехоты.
Лишь янычары отбежали на двадцать шагов, как пикинеры подняли свои пики, пропуская вперед две шеренги стрелков, и те незамедлительно жахнули сдвоенным залпом вдогонку. Следом, чуть погодя, вышли еще две шеренги, дав, в свою очередь, прощальный залп в спину османам, уже практически выбежавшим из зоны поражения ружей.
Шехзаде Мустафа, увидев этот разгром, сильно побледнел, но сдержал первый позыв бежать. Хладнокровие сохранять было сложно. Однако он смог и не только отправил гонца союзнику, но и постарался организованно отступить, бросив русским всю артиллерию и обоз. Благо в двух форсированных суточных переходах стояли османские корабли и хватало припасов. А отступить и привести в порядок свои войска требовалось как можно скорее. Иначе беда. Слишком уж они смешались в этом бардаке.
Командир комитатов не стал давать османам возможности оправиться и, оставив трофеи на коменданта крепости, бросился в погоню. Однако уже утром следующего дня пришлось возвращаться.
Подошли татары из Хаджи-Тархана… и, если бы не чистая случайность, посекли бы они немало стрельцов под стенами Рагарда.
Командир комитатов, выслушав гонца, потер переносицу и грязно выругался. Он мог бы продолжить преследовать османов, надеясь на то, что удастся их разбить с ходу. Но риск был чрезвычайно велик. Если бы что-то пошло не так, он мог остаться перед лицом грозного противника, отрезанный от баз снабжения.
Как же не вовремя предал Шах-Али!
Впрочем, вариантов у хана не было. Усилиями людей султана у него было только два выбора: или умереть, или возглавить заговор. Сбежать бы ему не
