Поэтому государь с удобством расположился на мягком сиденье верхом на слоне и на передовую не лез. Да и зачем? Ему и здесь было все прекрасно видно, особенно с помощью зрительной трубы[155]. «Командирская башенка», насадки на бивни, очень приличный доспех, выполненный по советам пришедших из Персии специалистов. В общем, красота. А вот раскинувшаяся перед Иваном Васильевичем панорама таковой не являлась…
Разведка Ивана Васильевича, в которую он вкладывал очень много сил и средств, докладывала о нехорошей возне в Литве, Польше и Швеции. Поэтому государь был вынужден оставить в Москве четыре батальона легионеров-комитатов и полк улан на всякий случай. Плюс усилить гарнизоны Смоленска и Новгорода наемными отрядами из Испании. Времени было в обрез, поэтому удалось в каждый из обозначенных городов поставить всего по три сотни тяжелой латной пехоты с фитильными мушкетами. Но матерой – у каждого бойца по две-три кампании за плечами. А заодно и стрельцов подтянул мал-мало из других гарнизонов.
Сюда же, под Тулу, Басилевс смог выставить только семь тысяч пехоты и две тысячи кавалерии. Само собой – прекрасно обученных и снаряженных комитатов. Ну и пушки. Куда уж без них? Восемь батарей полковых трехфунтовок и два дивизиона полевых восьмифунтовых пушек. Прилично. Очень прилично по меркам Руси. Однако Иван Васильевич смотрел поверх своих войск, развернутых в боевые порядки, и хмурился.
Сулейман Великолепный дал в руки своему любимому сыну шехзаде Селиму огромную армию! В разгар весны к Перекопу подошло десять тысяч османских сипахов[156] и пятнадцать тысяч всадников балканских союзников. Здесь же к ним присоединились отряды Крымского юрта и Ногайской Орды. Последние сумели переправиться через Волгу в Хаджи-Тархане на кораблях предавшего Басилевса Шах-Али.
Шехзаде Селим вел поистине огромное войско! Но ни пушек, ни пехоты у него не было. Только кавалерия, медленно идущая широким фронтом по степи на подножном корму. Это позволило отчасти разрешить проблему с обозом, грозящим в противном случае превратиться в какого-то невероятного монстра. При таких-то переходах. Да, это ослабило хороших лошадей линейных пород, которых хватало у сипахов. Но кавалерии вышло очень много. Слишком много… Пушки пушками, но более чем четырехкратное превосходство в живой силе – это аргумент. И веский. Особенно когда речь идет о кавалерии.
Но вот прозвучали сигналы, и вся масса этой кавалерии пришла в движение.
Татарские отряды, клубясь бесформенной массой, выдвинулись на фланги, стремясь обойти позиции русских. Просочиться вдоль леса и мелкой, но крайне неудобной речки с крутыми берегами и извилистым руслом.
Басилевс же дал отмашку, и оба дивизиона полевой артиллерии ударили ядрами. Мгновение. И высоко задранные стволы орудий отправили «чугунные шарики» вдаль, стремясь просто отработать по квадрату. О точности на такой дистанции речи даже не шло. Главное – организовать беспокоящий обстрел.
Накрытие! Но эффекта ноль. Разве что лошади сипахов всполошились.
Иван Васильевич построил свою пехоту штаб-ротными[157] формациями в шахматном порядке. Получилось шестнадцать «коробок», размещенных в две линии. За ними кавалерия. Пушки выдвинуты вперед, заняв пространство в просветах между пехотными коробками первой и частично второй линии.
Крики и вой на флангах! Обход татарской конницы не увенчался успехом. Давка и столпотворение. Ржание, полное боли и страданий. Крики. Вопли. Чего там только не было, кроме успеха… Армия государя не успела откопать редуты, но «испанские рогатки» и «чеснок» разбросать комитаты успели, надежно прикрыв фланги от обхода кавалерией.
Понимая, что маневр не удался, Селим бросил в бой сипахов. Да, у русских есть пики. Но он надеялся, что османская кавалерия ворвется в проходы и смешает строй легионеров. А дальше скажет свое слово численный перевес и выучка.
Сипахи не были обучены бою в строгих формациях, поэтому перед атакой не останавливались для построения. Просто продолжили сближаться бесформенной толпой. Сначала шагом, а потом перейдя на рысь, разгоняясь перед рывком.
Пятьсот метров. Триста метров. Двести. Сто.
Залп! Мощный. Слитный. Вся выкаченная в первую линию артиллерия ударила дальней картечью, перед которой легкие доспехи сипахов «не пляшут».
Синхронно с артиллерией начала работать и пехота. Ряды стрелков действовали быстро и слаженно. Сначала изготовившиеся к бою первые две линии слитно ударили по летящим на них сипахам. Потом спешно выскочили вперед еще две линии. Новый залп. И только теперь дошла очередь до пикинеров, которые встали на изготовку. Первая линия уперла свои пики в землю, чтобы принять противника на упор. Вторая расположила пики горизонтально для нанесения амплитудных колющих ударов.
Сипахи и идущие за ними отряды балканской конницы, словно натолкнувшись на невидимую стену, смешались и замедлились. Да чего уж там – практически остановились. Первые ряды всадников полетели на землю. Появилось много раненых лошадей, молотящих в истерике копытами воздух. То еще препятствие.
Залп. Залп. Залп.
Продолжают методично работать артиллеристы.
Залп. Залп. Залп.
Вторят им пехотинцы-стрелки.
Куда-то «туда». Ибо пороховой дым в этот тихий жаркий день развеивается очень плохо. Калибровка и уменьшение зазоров позволили серьезно сократить заряды, а вместе с тем и задымление. Но все равно очень скоро целиться стало практически невозможно. Поэтому все работают, просто создавая плотность огня на квадратный метр фронта.
Но вот наступила тишина.
Вынужденная. Стрелки расстреляли свои заряды, расфасованные по пеналам берендеек, и, спрятавшись за пикинеров, начали спешно их заполнять. Чуть погодя замолчали и артиллеристы, расстреляв малый зарядный ящик с передка, и так же, как и стрелки, бросились восполнять его.
Дым медленно рассеивался.
Сипахи отступили, понеся очень ощутимые потери. Их боевые порядки смешались. Не так чтобы им был особенно нужен порядок в рядах. Правильно организованные формации они не применяли. Однако из-за свалки перед позициями русской пехоты и артиллерии отряды сипахов совершенно перемешались. Что сделало невозможным управление ими. Ведь раций нет, а где твой командир – один леший знает в этом бардаке. В такой толчее не разобрать. Балканская кавалерия оказалась в точно таком же положении.
Иван Васильевич думал недолго.
Храбрецом он не был, но прекрасно понимал, что нужно постараться дожать противника прямо сейчас. Пока есть благоприятные обстоятельства. Поэтому, сглотнув подступивший к горлу комок, государь отдал приказ о переходе пехоты в наступление. Прямо через завал побитых и раненых тел.
Прозвучал горн. Замахали флажками сигнальщики. Зазвучали крики командиров по местам. Ударили барабаны, поддержанные флейтами. И вся пехота пришла в движение.
Прямо вот такой «шахматной доской» из шестнадцати штаб-рот и двинулась вперед. Разумеется, пропустив пикинеров назад.
Чуть погодя, повинуясь сигнальщикам, следом за пехотой двинулись два полка улан и сам государь. Оставив прикрывать артиллерию рейтар. Кавалерия вытянулась
