– В том файле была информация о тебе?
Я медлю. Мне даже в голову не пришло, что Ноль может получить информацию обо мне из того файла, и эта мысль заставляет вздрогнуть, хотя меня греет забота Хидео.
– Не думаю, что это возможно, – отвечаю я. – Со мной все в порядке. К тому же, беспокоиться мы сейчас должны не обо мне. Чем больше я узнаю, тем более зловещей кажется ситуация.
– Мои телохранители привыкли быть начеку. После твоего предупреждения они прочесали весь дом. Они будут в боевой готовности.
– Я не это имела в виду. Хидео, ты чуть не погиб сегодня, понимаешь?
– Я здесь под надежной защитой. Только в самом доме восемь телохранителей, – он кивает в сторону остальной части дома. – В любом случае, кажется, ты все ближе и ближе к разгадке.
– Не понимаю, как ты можешь так спокойно об этом рассуждать, – говорю я, чувствуя раздражение. Неудивительно, что Кенн был в таком отчаянии. – Тебе нужно уехать из Токио. Здесь небезопасно. Каждую секунду, что ты здесь находишься, ты под прицелом.
Хидео бросает на меня серьезный взгляд.
– Меня не выкурит из собственного города какая-то смутная угроза, – отвечает он. Впервые со дня нашего знакомства я слышу нотку злости в его голосе. – Это не первый раз, когда на меня пытались напасть, да и не последний.
Я уже собираюсь повысить голос, но вдруг чихаю. Прохладный воздух в доме проникает сквозь промокшую одежду, и я осознаю, что зубы стучат от холода.
Хидео поджимает губы:
– Продолжим, когда согреешься. Пойдем со мной.
Мы заходим в просторную спальню. За стеклянными стенами находится умиротворяющий японский сад из камней, украшенный золотыми фонариками. Дверь из комнаты ведет в огромную ванную.
– Не торопись, – говорит Хидео, кивая в сторону ванной. – Когда ты будешь готова, мы продолжим разговор. Хочешь чаю?
«Хорошую чашечку чая после покушения на твою жизнь. Конечно же». Я киваю. Слишком замерзла, чтобы спорить.
– Не откажусь.
Хидео закрывает дверь спальни и оставляет меня одну. Я медленно выдыхаю. Пока что я не очень хорошо справляюсь с задачей убедить его, что он в настоящей опасности. Я вздыхаю и снимаю толстовку, джинсы, белье и аккуратно развешиваю по бортику ванны, чтобы одежда высохла. Отражение в зеркале привлекает взгляд: мой турнирный макияж потек и размазался от дождя, а волосы висят мокрыми цветными сосульками. Неудивительно, что Хидео не прислушивается к моему совету: я выгляжу как городская сумасшедшая. Мой взгляд скользит по ванной комнате. Душ просто огромный, душевая насадка закреплена прямо на потолке. Я поворачиваю кран и даю воде сначала нагреться, а потом ступаю под теплые струи.
Вода смывает некоторые спутанные мысли, и когда я заканчиваю принимать душ, чувствую себя немного спокойнее. Вытираюсь полотенцем и заплетаю мокрые волосы в две небрежные косички, а потом выхожу из ванной.
Там для меня уже подготовлена сухая одежда. Кремово-белый свитер. Свободные пижамные штаны. Я натягиваю свитер; он пахнет Хидео и такой огромный, что свисает практически до колен. Воротник съезжает набок и оголяет одно плечо. Я даже не пытаюсь надеть пижамные штаны: они слишком длинные.
Я подхожу к двери спальни, открываю ее и выглядываю в коридор, чтобы сказать ему, что мне нужно что-то покороче.
А он уже стоит там с чашкой чая в одной руке и поднял другую, чтобы постучать в дверь.
– Эми… – начинает он, когда видит меня. Мы оба замираем.
Хидео моргает. Его взгляд пробегает по свободному белому свитеру на мне, а потом он отводит взгляд.
– Хотел спросить тебя, какой чай ты любишь, – говорит он.
Я чувствую, что мое плечо и ноги слишком обнажены, и мои и без того красные щеки становятся пунцовыми.
Я бормочу:
– Прости, я… я хотела попросить тебя найти, э-э-э, штаны поменьше, – очередная неудачная реплика. – То есть не то чтобы у тебя могут быть штаны моего размера, – рою себе яму все глубже, – то есть те пижамные штаны с меня спадают… – и продолжаю рыть. Я замолкаю, а потом мотаю головой и развожу руками, словно они могут передать смысл моих слов.
Хидео посмеивается. Либо воображение играет со мной очередную шутку, либо его щеки тоже слегка покраснели.
Тут я выхожу из оцепенения и захлопываю дверь прямо перед его носом.
Следует пауза, а потом звучит знакомый голос Хидео:
– Прости, – говорит он, – я найду тебе что-нибудь подходящее. – И я слышу эхо его удаляющихся шагов.
Я иду к кровати, падаю лицом в простыни и издаю стон.
Пару секунд спустя Хидео приоткрывает дверь и машет шортами, не глядя на меня. Я беру их. Они все еще велики, но по крайней мере не спадают.
Я прохожу в холл, а потом в гостиную, где Хидео читает перед потрескивающим камином. Его собака лежит у ног, посапывая. Окна выходят в сад, и слышно постукивание капелек дождя по стеклу. На стенах портреты и книжные полки с редкими изданиями – все аккуратно и красиво расставлены. Также на полках стоят винтажные видеоигры и игровые приставки, как и прототипы, похожие на первые версии очков «НейроЛинк». Некоторые из них размером похожи на кирпичи, но каждое следующее поколение становится все меньше и легче, и в конце концов я вижу первую версию официальных очков на краю полки.
Хидео отрывает взгляд от книги, когда слышит, что я вошла, а потом замечает, что я изучаю полки.
– Мама заботилась о моих первых прототипах «НейроЛинка», – говорит он. – Они с отцом как следует постарались сохранить их.
Его мама – нейроученый, а отец – владелец мастерской по ремонту компьютеров.
– Состояние идеальное, – отвечаю я, с восторгом изучая прототипы.
– Они верят, что у предметов есть души. Чем больше любви ты вкладываешь в них, тем красивее они становятся.
Я улыбаюсь, услышав теплоту в его голосе.
– Они наверняка очень гордятся твоим творением.
Хидео просто пожимает плечами, но ему явно приятны мои слова.
– У тебя в доме нет дополненной реальности, – говорю я, присаживаясь.
Хидео качает головой.
– Мне нравится, когда дом настоящий. Очень легко потеряться в иллюзиях, – отвечает он и кивает на настоящую книгу.
Я остро осознаю, как близко мы друг от друга, чувствую его присутствие кожей.
Я делаю глубокий вдох:
– У тебя есть какие-нибудь потенциальные враги? Кто-то, кто хотел бы так сильно навредить тебе? Может, бывший сотрудник? Или давний деловой партнер?
Хидео отворачивается. Через некоторое время он отвечает:
– Многие не любят Warcross и «НейроЛинк». Не всем нравится новое. Кто-то его боится.
– Тогда иронично, что Ноль его так боится, – говорю я, – но при этом сам использует знания технологий, чтобы попытаться остановить тебя.
– Он, похоже, не из тех, кто задумывается о логике.
– А как насчет Рена? Ты должен его дисквалифицировать незамедлительно. Ясно, что он в этом замешан. Может, он даже причастен к попытке причинить тебе вред. Что если сегодняшний файл предназначался для него? И
