– Насчёт покровителя не знаю, – усмехнулся я, – но у меня и в прошлой жизни были случаи, когда я неоднократно мог погибнуть. Но, как видите, сижу перед вами и готов к дальнейшим свершениям во благо… родины.
– А что запнулись? – моментально отреагировал Берия. – Так трудно даётся слово «родина»?
Вот же жук, с этим кренделем нужно держать ухо востро. Чуть что не то ляпнешь – и не поглядят на былые заслуги, упекут снова в лагерь или вовсе к стенке поставят. А для Советского Союза, как ни крути, я сделал немало. Одних моих сведений о будущем хватило бы выше крыши, а я ещё и в Штатах умудрялся помогать, хотя вполне мог бы забить на проблемы СССР и жить в своё удовольствие.
– Не нужно меня ловить на этом, товарищ народный комиссар внутренних дел, для своей страны я сделал поболе некоторых. Не хотел обижать кого-то конкретно, – глядя на сузившиеся за линзами глаза, добавил я, – но, согласитесь, сколько людей кричат, что они настоящие патриоты своей родины, бьют себя в грудь, брызжут слюной, а на выходе хорошо, если хотя бы не навредили стране. Я же и в своём времени проливал кровь за Россию, и здесь жизнью рискую. И пользы, согласитесь, сделал немало…
– Не спорю, немало. Вижу по вашим горящим глазам, что говорите искренне, а искренность я в людях уважаю… А скажите мне, Ефим Николаевич, – уже более доверительно обратился ко мне нарком, – вы всё подробно описали в своих показаниях относительно будущего СССР? Ничего не забыли, не перепутали?
– Вроде бы всё, но если вас что-то конкретно интересует, спрашивайте, постараюсь ответить.
Берия снял обёртку с шоколадной конфеты «Мишка косолапый» и бросил сладость в рот. Вдохновлённый его примером, я взял такую же конфету и спустя несколько секунд сумел оценить вкус орехового пралине с шоколадной глазурью от кондитерской фабрики «Красный Октябрь».
– Война, все силы брошены на военные нужды, но цех по производству шоколада и шоколадных конфет по-прежнему работает, – сказал нарком и тут же вернулся к нашей теме: – То есть вы уверены, что товарищ Сталин уйдёт от нас в марте тысяча девятьсот пятьдесят третьего года? И что меня в том же году… расстреляют?
– Может, Иосиф Виссарионович и подольше протянет, если всё же начнёт выполнять указания врачей. Но его здоровье уже и так, пожалуй, серьёзно подорвано, в первую очередь из-за стрессов. Что же касается вашего расстрела… Насколько я помню, после кончины Сталина Никита Хрущёв поднял вопрос о вашем несоответствии занимаемой должности. Позже вас арестовала группа генералов во главе с маршалом Жуковым. Вас обвинили в шпионаже в пользу иностранных разведок, в злоупотреблении властью, моральном разложении и так далее. Ничего нового, в подобных вещах обвиняли десятки тысяч советских граждан, реабилитированных после пятьдесят третьего года. Да и меня, не успел я появиться в этом времени, причислили к иностранным шпионам. Это была ошибка, виновные понесли наказание. Хорошо хоть, задним числом разобрались. А то ведь, не прояви я инициативы, лежали бы вы уже на Коммунарке или сгнили в Ухтпечлаге. Да и ваше захоронение даже через десятки лет останется тайной. То ли сожгли ваш прах, то ли закопали где-то, не поставив даже креста… В общем, после вашей казни в народе гулял стишок: «Лаврентий Палыч Берия вышел из доверия».
Тут нарком не смог удержать на лице маску равнодушия, ноздри его раздулись, а пальцы сжались в кулаки, на красном лице проступили белые пятна. Однако, к его чести, Берия сумел быстро взять себя в руки.
– Ну и что было со страной дальше?
– Особо историей я никогда не интересовался, но кое-что помню. Что, например, во главе СССР стояли вы в должности главы МВД, Маленков как предсовмина и Хрущёв, занявший пост секретаря ЦК КПСС. Этакий Змей Горыныч о трёх головах. Одной из ваших внешнеполитических инициатив, если я не ошибаюсь, было прекращение поддержки просоветского режима в Германской Демократической Республике, появившейся в результате раскола страны после победы коалиции во Второй мировой. Вы выражали готовность на объединение Германии в обмен на репарации в размере 10 миллиардов долларов США. Вообще весь социалистический блок выглядел как мертворождённое дитя. Народные восстания в Венгрии и Чехословакии, беспорядки в Польше это подтвердили. Нигде нас не любили, держали за жандармов, при этом наша страна вкладывала огромные деньги в поддержку лояльных нам режимов. А тут ещё после Второй мировой Североатлантический блок, я о нём упоминал в показаниях, на территории государств, подконтрольных СССР, затеял операцию под кодовым названием «Гладио», направленную на дискредитацию и вытеснение коммунистов из властных структур, в том числе и посредством их физического уничтожения. В общем, с распадом Советского Союза рухнул и изрядно подгнивший социалистический блок.
Берия смотрел на меня не мигая, словно уж, гипнотизирующий лягушку. Я же спокойно продолжил:
– Вы закрыли «дело врачей», о котором я упоминал в своих показаниях, выступали за пересмотр части репрессий, проведённых при Сталине, предлагали проведение различных внутриполитических и внешнеполитических преобразований, объявили амнистию… Объявили, честно говоря, не подумав, потому что вместе с теми, кто был осуждён за кражу нескольких колосков, на волю вышли тысячи уголовников, тут же принявшиеся за старое. У нас в тысяча девятьсот восьмидесятые был даже снят фильм «Холодное лето пятьдесят третьего», где главному герою пришлось противостоять такой вот банде вышедших на свободу отморозков. При разумном подходе, конечно, дело-то хорошее, только так, с кондачка, такие вещи не делаются.
– Хорошо, – кивнул Берия, делая пометки карандашом.
– Вы выступили за частную собственность и свободу частного предпринимательства. Этим же, кстати, тридцать лет спустя занялся и Горбачёв, затеяв в середине восьмидесятых перестройку. Правда, как выяснилось, благими намерениями выстлана дорога в ад. При сменившем Горбачёва Борисе Ельцине СССР и вовсе развалился, а государственная собственность отдавалась в частные руки, зачастую за бесценок, после чего новые хозяева рабочих увольняли, а оборудование распродавали, имея с этого неплохой навар. Сотни, если не тысячи заводов закрылись по всей стране. Что интересно, вчерашние комсомольские и партийные лидеры моментально перекрашивались в новых русских бизнесменов, а те же коммунисты прилюдно сжигали свои партбилеты.
– Прогнила система, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Берия. – И по-вашему, процесс было не остановить?
– Да я разве политик или экономист?! Наверное, что-то можно было предпринять, и наверняка кто-то говорил об этом, но его заткнули те, кто смотрел на Запад и получал оттуда если уж не материальную, то как минимум моральную поддержку. Лондон и Вашингтон напрямую были заинтересованы в ослаблении СССР, но даже они не рассчитывали, что мы сами же превратим в руины то,
