– Ты не очень приятный человек, – сказала она, хмурясь.
– И стану еще менее приятным, если ты хоть до чего-нибудь здесь дотронешься, – он мотнул головой в сторону приборной панели. И только тут его посетила мысль, что она, возможно, даже умеет со всей этой техникой обращаться – если, конечно, запрограммирована соответствующим образом.
– Ольфур научил меня управлять орудийной системой его корабля, – ответила она на непрозвучавший вопрос. – Я попадаю в астероид третьего класса с расстояния…
– Ну-ка тихо, – шикнул он, пристраивая палец на кнопку, чтобы тут же закрыть переборку грузового отсека, если снаружи откроют огонь. – Начинается.
Она молча кивнула.
Он напряженно смотрел на главный экран, переключаясь с одной камеры на другую. Крупное изображение Хадрата исчезло, теперь Кранит старался выбирать ракурсы, с которых можно было обозреть всю сцену целиком. Какая-нибудь лампочка непременно вспыхнет, когда Иница и Гланис откроют переборку, но он понятия не имел, которая. В первый раз он от души пожалел, что рядом нет Шары.
Он уловил шорох и скрежет металла по металлу раньше, чем зажегся индикатор, и у него мелькнула шальная мысль все-таки взвести орудия. Пару раз он выстрелит и, несомненно, попадет, прежде чем противник уничтожит защиту «Кночи».
Но затем он вновь сменил ракурс и увидел, как опускается челюсть головного модуля. Через окно кабины он попытался высмотреть в высоких точках ангара стрелков со снайперскими бластерами, но ни одного не обнаружил.
– Дай-ка мне во-он тот мешочек, – сказал он Музе, указывая вправо.
– Жевательный табак? Ты уверен, что сможешь…
– Да.
Она передала ему кисет, и он невольно обратил внимание, как нежна ее светлая кожа. Принимая табак из этих прекрасных ручек, он почти что застыдился своей пагубной страсти.
На экране тем временем ничего не изменилось, трап все еще не выехал. Между посадочной площадкой и дверьми грузового отсека зияла пропасть, до дна ангара было метров четыреста, не меньше. Иницу и Гланиса с этого ракурса Кранит не видел. Солдаты замерли, нацелив бластеры на внешнюю переборку.
Хадрат поднял руку и приказал своим людям опустить оружие.
Тихий шорох заставил Кранита вздрогнуть. Он поспешно удостоверился, что наружный динамик отключен, и только после этого нажал на мигающую кнопку.
– Это закодированный радиоканал, – сказала Муза.
Сперва в динамике лишь шуршало и хрустело, так как сигнал транслировался через множество далеких миров и спутников, а затем раздался голос Ольфура:
– Я знал, что с тобой лучше не связываться, старина.
– Все пошло не по плану.
– Тогда лучше выслушай мой план – он точно даст твоему сто очков вперед.
Главный монитор мигнул, и изображение посадочной площадки пропало. Вместо него появилась ухмыляющаяся физиономия карлика.
Кранит запротестовал:
– А ну-ка исчезни! Я должен видеть, что происходит снаружи.
– Момент, – на Ольфуре больше не было дурацкого рогатого шлема. Приподняв левую руку, он показал вскрытый взрывошейник. – Пока вы там били баклуши, здесь кипела работа. Я снял эту штуковину, и все присутствующие до сих пор живы. Мне пришлось на несколько минут усыпить твою подругу, чтобы она вела себя смирно. Но с ней все в порядке, она вот-вот очнется. Это хорошая новость.
Кранит вскочил и бросил взгляд из окна вниз. Хадрат стоял на краю площадки и смотрел на переборку. Должно быть, там уже появились Иница и Гланис.
– Теперь плохая новость, – сказал Ольфур и перевел дух. – Я погрузил контрабандистку в одну из спасательных капсул. От моей механической руки у нее останется пара синяков.
Кранит опустился обратно в кресло пилота. Мимоходом он отметил, что Муза до сих пор не сказала Ольфуру ни единого слова. Молча сидела на своем месте, выпрямившись и скрестив руки на животе.
– Что ты удумал? – осведомился Кранит.
– Сам понимаешь: из того, что сейчас творится внизу, ничего путного не выйдет. Хадрат Талантис девчонку просто так не отпустит, но это еще полбеды. Куда важнее другое: он знает, кто ты такой.
Кранит сидел не шевелясь, лишь дышал все тише, словно не рыжеволосая девушка в соседнем кресле, а он сам был машиной.
– Он не даст тебе уйти, – продолжал Ольфур, – ни за что на свете. Слишком во многих гильдейских мирах ты объявлен в розыск. А значит, он уничтожит твой корабль, как только будет уверен, что прелестница баронесса в безопасности. Кранит, старина, ты ведь и вправду, кажется, самый старый мой друг, хочешь ты этого или нет. И я огорчусь, если ты так бесславно сгинешь. Конечно, при условии, что сам я выберусь из этой переделки и смогу дальше наслаждаться жизнью подобно…
– Ближе к делу.
– Я не допущу, чтобы с моей Музой что-нибудь случилось, – Ольфур по-прежнему держал в руках взрывошейник, но, казалось, давно о нем забыл. – Муза, ты слышишь меня?
– Я тут, – она немного наклонилась, чтобы попасть в объектив камеры.
– Я тебя очень люблю, – сказал Ольфур.
– Я тоже очень тебя люблю, – отозвалась она.
У Кранита все перевернулось в животе.
– Эй, что ты собрался делать?
Ольфур поднял указательный палец правой руки.
– Слышишь? Они закрывают ворота ангара.
Кранит не мог этого ни видеть, ни слышать, но поверил на слово. Конечно, они закрывают ворота, а как иначе.
– Еще две минуты, и створки сомкнутся окончательно, – сказал Ольфур. – Через шестьдесят секунд я катапультирую спасательную капсулу с вашей подругой. Она еще успеет проскользнуть сквозь щель в космос, но кому-то придется ее подобрать. Курс, на который ляжет капсула, я тебе уже переслал, ваш бортовой компьютер сам произведет все дальнейшие расчеты. Наше с тобой время вышло, старина – а значит, кто-то из нас должен расчистить путь, чтобы хоть один из наших кораблей смог уйти. И поскольку моя Муза сидит рядом с тобой, а я никогда не допущу, чтобы она погибла бок о бок с таким негодяем, как ты, – жребий, как это ни глупо, выпадает мне.
Кранит на миг лишился дара речи, а Муза сказала:
– Я не хочу, чтобы ты умирал, Ольфур.
– Я тоже этого не хочу, – отозвался карлик. – Но это, увы, неизбежно… Кранит, пообещай мне, что позаботишься о ней. По-настоящему пообещай!
Кранит молча кивнул.
– Ну, бывайте, – сказал Ольфур. Изображение на экране погасло, и на его месте снова появилась снятая с высоты птичьего полета посадочная площадка, на которой толпились солдаты с Хадратом во главе.
– Мне грустно, – сказала Муза с каменным лицом.
Снаружи взвыли сирены, и где-то поблизости раздался взрыв.
24
За несколько минут до того, как Ольфур открыл огонь по якорям и взрывная волна отбросила его корабль от посадочной площадки, Иница и Гланис показались в дверях трюма. Заломив правую руку ей за спину, Гланис приставил бластер к ее виску. Они стояли в шаге от
