Косой луч лунного света падал через окно, освещая деревянный пол, но до утра, Урсула была более чем уверена, было далеко. Она села на кровати, удивленно прислушиваясь.
Опять этот звук: щелкнула дверь, кто-то прошел по кухне внизу. Урсула отбросила одеяло и поспешно направилась к лестничной площадке. Она добралась до нее как раз тогда, когда Нанетт на цыпочках пробиралась по узкому холлу. На ней был теплый плащ, на голове повязан платок Флеретт. Она что-то несла в руках: не то книгу, не то коробку. Серый кот, задрав тощий хвост, семенил у ее ног. Урсула давно не видела его и думала, что он уже умер. Этому созданию, должно быть, больше двадцати лет от роду.
Она заговорила шепотом, забыв, что больше некого беспокоить в их доме:
– Маман! Что ты такое делаешь?
Нанетт взглянула на дочь из-под старого платка. Глаза у нее были запавшие, лицо побледнело от усталости. Она прошептала:
– Мне нужно поспать.
– Подожди! – Голос Урсулы зазвучал громче, и она поспешила вниз, скользя в чулках по деревянным ступеням. – Подожди, маман! Почему ты не спишь?
Пристальный взгляд матери заставил Урсулу остановиться за три ступеньки до подножия лестницы.
– Со временем ты все узнаешь, Урсула, – ответила Нанетт. – Либо не узнаешь. Тебе остается только ждать. А сейчас мне нужно поспать.
Она повернулась и направилась в сторону своей спальни, крепко прижимая неизвестный предмет к груди. Кот последовал за ней, вертясь под ногами, чтобы первым войти в комнату. Урсула поспешила следом, но Нанетт решительно заперла дверь перед ее носом. Урсула потрясенно вскрикнула, услышав мрачный щелчок замка.
Она стояла там некоторое время, пока не озябли ноги, а по рукам не побежали мурашки. Потом подняла руку, чтобы постучать в дверь, но, вспомнив серое от усталости лицо Нанетт, снова опустила ее и неохотно поднялась по лестнице, вверяя разгадку тайны завтрашнему дню. Она долго не могла уснуть, рассматривая полосы лунного света на скошенном потолке.
Урсула только погрузилась в сон, как заблеяли козы. Она отчаянно пыталась побороть дремоту и одевалась с закрытыми глазами, а окончательно пробудилась лишь на пути к хлеву.
Нанетт в тот день спала допоздна. Близился Ламмас, пора первого урожая, и Урсула проводила утро в огороде, вырывая сорняки, прореживая посевы, подвязывая вьющиеся растения. Она как раз склонилась над грядкой картофеля, собирая жуков с листьев, когда заметила мать в окне кухни. Урсула отряхнула от земли руки и юбку и зашагала к дому. Она сбросила сапоги на крыльце и в чулках вошла в кухню. Нанетт уже поставила чайник на огонь и достала половину хлеба из каморки. Держа хлебный нож в руке, она подняла голову. Урсула намеревалась расспросить о вчерашней ночи, но при взгляде на мать ее охватило беспокойство.
– Маман, с тобой все в порядке? Ты выглядишь ужасно.
Нанетт усмехнулась, ловко орудуя ножом и отрезая два толстых ломтя хлеба.
– Я чувствую себя довольно хорошо, – сказала она. – И станет еще лучше, когда отосплюсь.
– Позавтракай и ступай спать, – настаивала Урсула. – Я поведу коз на вересковую пустошь.
– Нет-нет, слишком много работы накопилось.
– Тогда расскажи, где ты была прошлой ночью.
– Урсула, не будь глупой. Где, по-твоему, я была? И чем, по-твоему, занималась?
– Ты поднялась на гору одна!
– Да.
Чайник засвистел, и она отошла, чтобы налить воду в заварник.
– Но почему? Раз ты захотела провести погребальный обряд по Флеретт, я пошла бы с тобой, и тебе это известно. Что, если бы ты упала? Или что-нибудь набросилось на тебя?
Нанетт рассмеялась – устало и удовлетворенно одновременно.
– Именно поэтому, я полагаю, Богиня послала нам его.
И она указала на кота, который сидел под столом, свирепо глядя на Урсулу и размахивая хвостом, как маятник.
– Он последовал за мной.
– Но почему ты пошла в храм? С какой целью?
Нанетт налила чашку чая и принесла ее к столу.
– У нас есть парное молоко для кота, Урсула?
– Я принесу, если хочешь. Но, пожалуйста, расскажи мне.
– Нет, дочка. Ты будешь смеяться, а для меня это невыносимо. Не сегодня. – Она выдвинула стул и со вздохом опустилась на него. – Твоя правда. Я действительно ужасно устала. Пожалуй, пойду спать, уж прости меня.
– Разумеется, мама. Конечно же. Вчерашний день был печальным. И долгим.
– Merci, ma fille[43].
– Куда подевался кот?
Нанетт украдкой глянула под стол и увидела кота, лежащего неподвижно, но по-прежнему беспокойно мотавшего хвостом. Ее губы дрогнули в улыбке.
– Не имею ни малейшего понятия. Он то появляется, то исчезает.
Урсула наблюдала за котом, глаза-щелочки которого следили за ней. Его хвост мелькал все быстрее, пока они пристально смотрели друг на друга. Урсула преодолела искушение пинком выпроводить его за дверь, напротив, спустилась в прохладный погреб, чтобы налить парного козьего молока в неглубокую миску. Она мирилась с этим существом ради матери, хотя предпочла бы, чтобы он исчез навсегда. Когда она опустила миску на пол, кот медленно подошел и начал лакать молоко.
Нанетт подняла глаза на дочь.
– А ты недолюбливаешь его, – заметила она.
– Это я ему не по нраву.
– Он и меня не очень-то жалует. Но ничего не поделаешь. Раз Богиня послала его сюда, значит, у нее были на то основания.
Урсула молча пила чай, уже в который раз решив не трогать мать с ее иллюзиями. У Нанетт осталось совсем немного в утешение.
6
Моркам Кардью, владелец небольшой фермы на запад от Марасиона, прискакал по дороге в Орчард-фарм на видном шайрском жеребце через три дня после того, как Нанетт с Урсулой похоронили Флеретт. Была середина дня. Горячий августовский ветер ворошил солому на крыше и теребил платок Урсулы. Она занималась уборкой моркови и отряхивала землю с плотных корнеплодов перед тем, как бросить их в корзину. Она была вся в грязи, от подола юбки до фартука на талии, но поспешно привела себя в порядок, насколько это было вообще возможно, и вышла за ворота встретить гостя.
Прежде чем сойти с лошади, он приподнял шляпу с низкой тульей в знак приветствия.
– Мисс Орчард.
– Доброго дня, мистер Кардью.
Урсула познакомилась с ним на рынке. Он был невысокого роста, но крепко сложен, широкоплеч и с пудовыми кулаками. Его небольшая борода была наполовину седая, однако волосы все еще оставались каштановыми, как кожа на сапогах. Одежда на нем была чистая и опрятная, хотя он был вдовцом. За год до этого мистер Кардью потерял жену: она умерла при родах вместе с ребенком.
У Урсулы больший интерес вызывал шайр, чем его хозяин. Скакун определенно был высотой в восемнадцать ладоней
