– Понимаешь, Густав, по русским законам этот юноша – никто. А теперь подумай, что скажут мои бояре, если я, не поцарствовав и года, начну производить в нобили вчерашних крестьян?
– Я понял. Хорошо, будет его бастарду дворянская грамота.
Распрощавшись с королем, я подошел к русским дворянам, оживленно поздравлявшим уже переодевшегося Буйносова. Мой рында счастливо улыбался и молча выслушивал бурные восторги своих товарищей.
– Ну что же, князь Семен, за бой хвалю! Думаю, шведы надолго твою лихость запомнят. Как вернемся в Москву, я тебя пожалую! Но сейчас у меня для тебя другая служба есть.
– Служить тебе – честь, государь, – с достоинством отозвался Буйносов, – а чего делать-то надо?
– Завтра от короля Густава Адольфа в Новгород отправится гонец к губернатору Спаре. Повезет он ему повеление города русские оставить и с войском возвращаться домой. Ты же как пристав мой поедешь, проследить за порядком. Воеводе князю Ивану Никитичу Одоевскому я грамотку отпишу, чтобы помощь тебе оказывал да Новгород по-прежнему ведал. Там еще где-то князь Семен Прозоровский с войском обретается. Пусть занимает городки и крепости, какие шведы оставляют. Где надо, стены чинит, людей в стрельцы набирает, потому как у нас хоть и мир со шведами, но – с медведем дружись, а за топор держись.
– Все исполню, государь…
– Подожди кланяться, это еще не все. Кто из вас грамоте русской горазд, дабы перевод мирного договора написать и в Новгород отправить, особенно в части, касающейся торговли?
– Дык…
– Что, совсем «дык» или все-таки есть грамотные?
– Государь, а может, тому свею, что на дуэли переводил, челом ударить? Я чаю, не откажет…
– Быстро соображаешь, но немного не туда. Впрочем, спасибо, что напомнил: будешь в Новгороде, разузнай все про Калитиных, от которых сына Савву отправляли в Швецию на учение. Вверх дном всю Новгородскую пятину переверни, а сыщи! Внял ли?
– Сделаю, государь, – снова махнул головой Буйносов, – а он что же, из наших?
– Ага, из них самых.
– Христопродавец! – выпалил, помрачнев, князь Семен.
– Еще не вечер; ты, главное, его родню найди. Тогда он, глядишь, еще родине и послужит.
Возвращаясь домой, я заметил, как буквально передо мной в калитку скользнула женская фигурка в белом чепце и с большой корзиной в руках.
– Что за женка тут проходила? – поинтересовался я у караульных, отдавая поводья своего коня.
– Так это Эльза, племянница мастера монетного, – пояснили мне они, – говорит, на рынок ходила.
– В смысле, «говорит»… вы по-немецки научились или она по-русски?
– Она, государь – худо, правда, но разобрать можно.
– Чудны дела Твои, Господи!
Дуэль и последующие события разбудили во мне зверский аппетит. Король Густав Адольф пригласить меня на обед не догадался или, возможно, еще дулся за «обман» с контрибуцией. Из кухни доносился запах чего-то съестного, и я недолго думая направился туда. Как и следовало ожидать, там кашеварили жена Каупуша и Эльза, разбиравшие вместе содержимое корзины.
– Здравствуйте, добрые женщины, это вы тут хозяйничаете?
– Надо же кому-то готовить еду на эту ораву, ваше величество, – присели они синхронно в книксене.
– А что тут у нас, – полез я в корзину, не обращая внимания на женщин, – о, сыр, гусиная тушка, а это что?
– Ваше величество голодно?
– Чрезвычайно, – буркнул я, отрезая кусок от сырной головки, – а хлеб есть?
– Уже печется, скоро будет готов.
– Что бы я без вас делал – наверное, умер бы голодной смертью, ну или отправился в трактир. Кстати, а кто платил за продукты?
– Мастер Раальд дал мне немного денег на продукты.
– Черт… вот что значит, когда нет рядом ни Фридриха, ни Корнилия… сразу хозяйство в упадок приходит. Стоп, а чем питаются остальные?
– Ваши русские солдаты? Тех, кто были с вами во дворце, верно, кормили там, остальные варили здесь какую-то странную пищу здесь, пока мы не приехали.
– Хорош командир, ничего не скажешь… – вздохнул я и велел позвать капрала моих драгун.
– Вот что Генрих, – продолжил я, когда тот явился на зов, – ты ведь научился понимать русскую речь?
– Так точно, ваше величество, – вытянулся тот в ответ, – я ведь померанец. Мне и польский понятен, и русинский, а теперь и московитский.
– Отлично – пока я занят другими делами, ты будешь закупать продовольствие вместе с Эльзой. Она будет выбирать, а ты дашь ей помощников, чтобы поклажу таскали.
– Уж такой красавице я и сам возьмусь подсобить, – усмехнулся капрал.
– Не возражаю, только помни, что она служит мне, стало быть, за нее есть кому заступиться. Нет, если вы столкуетесь, так я возражать не стану, а вот насилия не потерплю.
– Не беспокойтесь, ваше величество, я знаю порядок. Ведь я нанялся к вам еще в Дарлове.
– Отлично, я не сомневался в тебе, парень, просто решил напомнить, что могу приказать жениться.
– За этим дело не станет, – пожал плечами Генрих, – я не прочь.
– Быстрый какой, – не утерпела Эльза, – а меня ты спросить не хочешь?
– Что, не нравится жених? – усмехнулся я. – Ладно, вы об этом и без меня договоритесь, а теперь иди за мной, я дам тебе денег. Те, что взяла у Раальда, вернешь ему, вы – мои люди, и я должен вас кормить, таков порядок.
– Благослови вас бог, государь, – радостно закивала супруга Каупуша, – вы самый щедрый и справедливый…
– Готовьте скорее, я и впрямь очень голоден, – остановил я ее славословия, выходя прочь.
Поднявшись к себе, достал из сундука кошель и протянул Эльзе:
– Держи, как кончатся, скажешь, дам еще. Ну чего мнешься?
– Вы и вправду готовы отдать меня замуж за своего солдата?
– Если ты сама этого захочешь, то почему нет, или у тебя кто другой на примете?
– Как знать, – пожала плечами девушка.
– Ты все еще любишь своего Андриса?
– О нет! Довольно с меня любви, ее, наверное, и вовсе не бывает.
– Отчего же – бывает, только не со всеми. Кстати, я никогда
