Он внимательно всматривается мне в глаза, потом поворачивается к Хоуп.
– И ты тоже, – говорит он мягким тоном. – Лучше побудь в лагере. На поляне сухо. Пусть порез хоть немного заживет, иначе занесешь инфекцию.
Лонан находит в ближайшем рюкзаке фляжку и бросает ее Хоуп:
– И промой из раны песок. Только оставь мне немного, вечером выпью.
Он наклоняется застегнуть молнию рюкзака, и на солнце вдруг блестит что-то серебряное: кинжал в ножнах, закрепленных на бедре. Лонан одергивает рубашку, но поздно. Я заметила оружие.
– Разделяться – не очень разумно, – выпаливаю я.
План нехороший, как ни крути. Я наедине с ними в страшных, непредсказуемых джунглях? Не лучшая ситуация, учитывая, что Лонан вдобавок вооружен кинжалом. Хоуп и Алекса должны остаться на берегу, и я не могу отделаться от мысли о том, как Финнли сперва пропала, а затем вернулась… другой. Мне не терпится узнать, что она вычитала в моей книжке, если сумела расшифровать символы. Однако Финнли практически приклеилась к парням, а я не доверяю им настолько, чтобы заговорить об отцовском руководстве в их присутствии. Особенно когда я понятия не имею, что там написано с помощью азбуки Морзе.
– Выбирай, – произносит Лонан. – Предлагать снова не буду.
Финнли пойдет с ними. А если я останусь в лагере, то шанс переговорить с глазу на глаз стремительно упадет с отметки «маловероятно» до нуля. И я не сумею ничего выведать у парней. Стоит ли рискнуть?..
И смогу ли я жить дальше, понимая, что упустила такую возможность? И вообще, если я перестрахуюсь, то позволю страху одержать победу.
Нет, эти мысли сведут меня с ума.
В конце концов чашу весов перевешивает любопытство. Вдруг Избавителям известно о том, что случилось с моим отцом?
Собираю всю свою смелость в кулак и смотрю Лонану в глаза:
– Отдай мне кинжал, который пытаешься спрятать. Пусть побудет у меня. В знак того, что между нами мир.
Лонан, к моему удивлению, снимает с пояса ножны и протягивает их на ладони. Но мгновенно отдергивает руку, не позволяя забрать кинжал.
– Отдай мне кольцо, которое носишь на шее, – парирует он. – Считай, что это мое ответное «и я тебе не доверяю».
Обручальное кольцо моего отца словно тяжелеет, свисая с тонкой цепочки. Оно не представляет никакой угрозы. Но Лонан, похоже, видит меня насквозь и, конечно, догадался, что я не способна найти в себе силы расстаться с кольцом. Что оно одна из немногих вещей, которые дарят мне ощущение безопасности в нашем разрушенном мире.
Я отчаянно хочу получить ответы на вопросы… но не такой ценой.
– Я… я не могу.
Лонан продолжает смотреть на меня. Я машинально стискиваю кольцо в ладони, но Лонан аккуратно разжимает мои пальцы и, вложив в них кинжал, смыкает обратно.
– И не убей меня, – добавляет Лонан, и в воздухе буквально звенит напряжение, – или парни сорвут цепочку и выбросят колечко в океан.
Моргаю, утратив дар речи.
– А у меня нога болит, – замечает Хоуп, наш извечный миротворец. – Лучше иди с ними, Иден.
Она верит, что я сумею за себя постоять, и я даже чувствую прилив сил.
Алекса – причина, по которой нам так часто и нужен миротворец, – молчит. Наверное, выжидает, чтобы последнее слово осталось именно за ней, как готовый захлопнуть пасть аллигатор. Однако через несколько секунд она кивает, дескать, согласна. Плохо себе представляю, как она будет суетиться вокруг Хоуп и торчать на нашей полянке.
Меня-то не проведешь, но возмущаться и выказывать свои сомнения вслух я не собираюсь.
Идти в такой компании в джунгли, разумеется, опасно. Что ж, надо будет постараться оправдать риск.
И мы отправляемся в этот кошмар наяву.
36
Не перестаю поражаться тому, сколько всего я раньше принимала как должное.
Прежде люди улыбались друг другу безо всякого подтекста, слезы означали не только печаль, правда была черной, белой, серой – но не вечно обагренной кровью.
В моем прошлом между людьми укреплялась скорее дружба, чем вражда, а мечты были подобны легким облачкам, а не тяжелому свинцу. Свобода казалась чем-то незыблемым, а не запредельным.
Я частенько смотрела на ночное небо, устроившись на шезлонге возле нашего бассейна – весной, когда до летней духоты и комариных стай было еще далеко и воздух оставался свежим, прохладным. Я думала о том, что звезды на самом деле – бриллианты, как пелось в колыбельной. Что бесконечная чернота – настоящая земля, а твердая почва под нами – для них небо, и мы все висим вверх ногами, еле-еле цепляясь пальцами.
Когда же наступил день Зеро, я поняла, что мир можно перевернуть вверх дном, причем отнюдь не единственным способом. И все вокруг – не столь надежно и незыблемо. Что многое отнюдь не невозможно. И бриллианты всегда будут оставаться недосягаемо далеко, чем бы себя ни обманывали те, кто сотворил с миром такое.
Впрочем, мне стали ясны две вещи.
Первая: люди живут ради вечной гонки.
И вторая: никогда не стой у них на пути.
37
Не успеваем мы углубиться в джунгли и на пять шагов, как океан, песок и небо исчезают, уступая место тысяче оттенков зелени.
Касс, Финнли и Феникс бредут гуськом впереди, мы с Лонаном замыкаем шествие. Не могу понять, это Финнли меня сторонится или парни намеренно держат нас на расстоянии.
Вокруг – незнакомая мне часть джунглей, ведь мы предварительно спустились дальше по берегу, куда я пока не забиралась. У парней есть План с большой буквы «П», однако посвящать меня в него никто не намерен. Стараюсь об этом не думать, а сосредоточиться на том, как их раскусить.
Вдобавок план есть и у меня: я должна вести себя так, будто просто-напросто отправилась вместе с ними в поход – за компанию. Если задавать слишком много вопросов, то ответов я в жизни не добьюсь. Поэтому мне нужно обратиться в слух и внимательно за ними следить, наблюдать. Прямо как раньше, когда я два года каждое утро проводила на настиле.
– Уверен, что тебе не стоит свериться с картой?
Вздрагиваю от громкого голоса Лонана.
Касс, не оглядываясь, указывает на свою голову:
– Она давно тут, дружище. Все в порядке.
Лонан уже второй раз упоминает тотем, и Касс опять утверждает, что карта ему не нужна. Несмотря на собственную настойчивость, Лонан как будто вздыхает с облегчением. «Не выйдет у нас изучить карту, когда рядом она», – говорил его взгляд ранее.
Может, думает, что я разгляжу каждую деталь «карты сокровищ», а к их не столь тонким намекам останусь слепа?
Но, наверное, я все-таки подслеповата: ведь мне удается разобрать только самые очевидные из их безмолвных посланий. Но мне и так ясно: в парнях бурлит грозная сила, тайная энергия, пылкий дух. И я чувствую в них единство – крепкие, гибкие нити, что связывают их друг с другом.
Но и с кинжалом на
